Ната Лакомка - Король драконов и Принцесса-Апельсин

по плечу и оглянулся, досадливо нахмурившись. – А где Аранчия? Почему она не вышла поздороваться со мной?

– Сестра молится в домашней церкви, – ответила я как можно спокойнее, хотя мне всегда становилось жутко, когда отец – такой добродушный с сыном, начинал раздражаться, стоило только вспомнить о дочери. – Вы же знаете, – продолжала я ласково и терпеливо, – что Аранчия очень набожна, у нее молитвенное правило на четыре часа.

– Да, её мать была такой же, – кивнул отец. – Ладно, женщинам простительно быть слишком набожными. Хотя, как по мне, лучше бы она озаботилась выбором мужа.

– Всему своё время, – сдержанно сказала я. – И это мы с вами будем выбирать ей мужа. Вы же знаете, что женщины выбирают сердцем, а в делах брака сердце – плохой советчик.

– Мой сын рассудителен не по годам, – довольно произнес отец. – Но сам-то женился вовсе не по рассудку! – отец позабыл про дочь и настроение его сразу улучшилось.

Он шутливо погрозил мне пальцем, и Хильдика наклонила голову, чтобы спрятать румянец смущения и улыбку.

– Как твоя жена? – отец подмигнул мне и повел глазами в сторону Хильдики. – Имей в виду, я надеюсь ещё покачать внука на руках.

– На всё воля небес, – ответила я смиренно, стараясь не замечать кислые лица придворных.

– Возможно, следует прислушаться именно к небесам, – встрял в разговор Лессио. – Ваш брак длится уже семь лет, принц, а наследника всё нет. Возможно, следует подумать о…

– Замолчите, – сказала я негромко, но так, что графа сразу как припечатало. – Больше ни слова, если голова у вас не лишняя. Всякий, кто посмеет обидеть или усомниться в моей жене – будет убит.

– Я не обижал принцессу! – Лессио заметно побледнел.

– Значит, мне показалось, – произнесла я ледяным тоном, демонстративно взяла Хильдику за руку и поцеловала кончики её пальцев. – Моя жена – лучшая из женщин в этом мире. И другую я не пожелаю до самой смерти.

– Мой сын – настоящий рыцарь, – растрогано произнес отец. – А ты, Лессио, действительно, перешел все границы. Немедленно извинись перед моей невесткой.

Последовали неуклюжие и не совсем искренние извинения, после чего я, держа Хильдику за руку, прошла в Красную комнату, где принимали гостей и послов. Отец шел рядом и говорил о том, что сейчас многие болтают глупости, не подумав. И это – явный признак упадка нравов.

Придворные потянулись за нами, и я спиной чувствовала колючие взгляды.

Беда с этими верноподданными. Всё-то им желается сунуть нос в жизнь своих правителей.

Я ободряюще кивнула Хильдике, и она кивнула мне в ответ, но яркий румянец не сходил с её щек, и губы у неё дрожали, будто она с трудом сдерживала слёзы.

И беда с этими нежными девушками. Всегда у них глаза на мокром месте.

Себя я к нежным девушкам не относила, и плакать не собиралась. Собственно, мне и плакать было не из-за чего. Жизнь меня вполне устраивала. Пока устраивала… Пока…

Да, сегодняшнее утро началось как-то не так. Только что я переживала за Хильдику, но вот уже сама почувствовала, как в груди что-то противно и жалобно тенькает, будто жалуется крохотная птичка, которой подбили крыло.

Встряхнув головой, я заставила птичку замолчать и переступила порог приемного зала.

Пограничных лордов было пятеро. Я сразу узнала их. Не слишком приятные типы. Шпионы рассказывали, что они тайком вели переговоры с графом Ламброзо, который приходился отцу каким-то там пятиюродным племянником и мнил себя наследником Солерно второй очереди – после принца Альбиокко. Нелепость, но он даже подавал Верховному Понтифику прошение с претензией на трон. В претензии было отказано, и с тех пор граф на пару со своим мерзким братишкой регулярно совершали набеги на наши приграничные земли. Как раз на земли этих вот олухов, которые вместо того, чтобы дать решительный отпор, предпочитали верить, что все можно уладить уговорами и подарками.

Интересно, на что они сейчас будут жаловаться? Опять Ламброзо угнал их овец или опустошил фруктовые сады? Так ведь давно говорилось, что на границе не следует экономить с охраной. И на эти цели даже поступали дотации из казны.

– Доброе утро, лорды, – приветствовала я, после того, как жалобщики поклонились отцу, потом мне, потом Хильдике. – Нам доложили, что вы с жалобой. Докладывайте. Мы вас внимательно слушаем.

Отец сел в кресло по центру, я и Хильдика встали слева и справа от него. Рядом со мной --">