Ната Лакомка - Король драконов и Принцесса-Апельсин

сохранить тайну королевского двора, чтобы сохранить мою тайну.

Все знали, что король Атангильд был уже в преклонном возрасте, когда у него родился наследник – принц Альбиокко. Вместе с принцем родилась и дочь – принцесса Аранчия. Но что такое принцесса? Ветер, который умчится через восемнадцать лет. Плод, который продадут, укрепляя политические связи. Никто не обращает внимания на принцесс, они – бесполезные, создания. Хорошо ещё, если красивые…

Наше королевство было маленьким, хотя и дивно прекрасным. Здесь росли богатые фруктовые сады, текли быстрые пресноводные реки, были леса и плодородные поля, и выход к морю – всё, что нужно для лёгкой жизни. Плохо только, что и охотников на лёгкую жизнь оказалось тоже очень, очень много. Все они подступали к нашим стенам с оружием, требуя, чтобы король Атангильд назвал преемника. Но так было до тех пор, пока не родился принц.

Теперь завистникам оставалось лишь скрипеть зубами, потому что у Солерно был законный наследник и защитник.

Принц воспитывался вдали от дома, как и полагалось отпрыску из знатной семьи. Его обучали искусству правления, владения оружием, верховой езде и многому другому, что полагалось знать и уметь будущему королю. И вот, наконец, когда принцу исполнилось восемнадцать, он вернулся в родной город, и был с радостью встречен отцом и жителями Солерно.

Но в этом-то и заключалась тайна нашей семьи. Дело в том, что принцем Альбиокко была я – урожденная принцесса Аранчия.

Мой брат умер подростком, и это горе тщательно замалчивали и моя мать, и мой отец. Потому что стоило только добрым соседям узнать, что Солерно остался без наследника – завтра же под стенами города развернулись бы боевые действия.

Мать была безутешна, отец – в отчаянии, и тогда я решила, что вполне могу выдать себя за брата.

Конечно, пришлось оставить монастырь, где я жила с десяти лет, оставить девичьи забавы, забросить вышивание и музыку, но я ничуть об этом не жалела. Стрелять из лука, охотиться и мчаться на горячей лошади было гораздо увлекательнее, чем вздыхать над пяльцами, размышляя – красные или темно-красные нитки больше подойдут для вышивки роз.

Без ложной скромности скажу, что принц из меня получился – что надо.

К сожалению, мать так и не оправилась от горя, и вскоре умерла, а вот отец, наоборот, приободрился. Он смотрел на меня с гордостью, хвалил и ставил в пример вельможам. Слишком поздно я поняла, что горе ударило моего бедного папу ещё сильнее, чем маму. Он и правда стал считать меня сыном, совершенно позабыв, что Альбиокко давно уже нет с нами.

– Ты идёшь? – окликнула меня Хильдика, и я встрепенулась.

– Прости, задумался, – ответила я, уже входя в роль принца.

– Оставьте тяжелые мысли, ваше высочество, – подхватила игру Хильдика. – Вас ждут государственные дела, а для этого разум должен быть ясен.

– Ты такая рассудительная, моя маленькая жёнушка, – пошутила я и ущипнула её за щёку.

Хильдика покраснела, но придав лицу строгое выражение указала мне на дверь.

Поправив берет, я вышла из комнаты, прошла коридором, куда никому кроме принцессы Хильдерики не позволялось входить, и оказалась в открытой галерее.

Незастекленные арочные окна открывали великолепный вид на море. Оно раскинулось совсем рядом – можно было услышать его мерный плеск. Солнце взошло над горизонтом и казалось огненным апельсином, который какой-то силач-великан забросил на небеса. Но мне некогда было любоваться лазурными волнами и солнечными апельсинами, потому что навстречу шел отец в сопровождении вельмож и слуг.

– Сынок! – радостно поприветствовал он меня, раскрыв руки для объятий.

– Доброе утро, отец, – сказала я и поклонилась, соблюдая придворный этикет.

– К чему эти церемонии? – отец обнял меня и расцеловал в обе щеки, привстав на цыпочки, потому что я была выше его на голову. – Скоро ты станешь королем, и это мне надо будет тебе кланяться.

– Вы никогда не будете кланяться мне, – ответила я с улыбкой. – Для меня вы всегда будете не только отцом, но и моим господином.

– Слышали? – отец с сияющим лицом обернулся к графу Лессио, маркизу Денито и остальным. – Что может быть прекраснее сыновьей почтительности?

– Только родительская любовь, ваше величество, – ответил граф.

– Родительская любовь – безмерна, а сыновья – прекрасна, – поправил его маркиз.

– Так и есть, – отец похлопал меня --">