Яся Белая - Цветы всегда молчат

пресолидное, – Колдер протянул ей ванильно-розовый конверт с гигантской печатью.

– Ох, это от батюшки! Такая печать может быть только у него… – Мифэнви смутилась. – Мне, право, стыдно за эту склонность отца к столь театральным жестам.

Она поспешила вскочить, чтобы скорее взять письмо, но запуталась в пледе и, ахнув, полетела вперед.

Колдер подхватил ее, и оба замерли. Сердца их колотились бешено и в унисон. И они не могли отвести взглядов друг от друга.

Наконец Мифэнви, густо покраснев, аккуратно высвободилась из объятий деверя, встала и вынула из его безвольных пальцев злосчастный конверт.

Она читала, а Колдер любовался ею, стоящей в косой полосе солнца: даже в этом глухом черном платье она была краше всех разодетых принцесс.

Мифэнви вскрикнула, пошатнулась, и письмо, по круговой, спикировало на пол. В этот раз подхватывать ее не пришлось – она намертво впилась побелевшими пальцами в спинку кресла.

– Батюшка болен… – промолвила тихо, прижав сложенную ладонь к груди и опустив голову, – умирает… – уже совсем тихо проговорила она и как подкошенная рухнула вниз, тоненько заскулив.

Теперь Колдер не раздумывал – бросился к ней, опустился рядом, обнял и прошептал, баюкая:

– Не отчаивайтесь. Будем верить в чудо. Но выезжайте немедленно! Я распоряжусь об экипаже.

Он дернулся, намереваясь встать, но она не позволила ему уйти, как ребенок, схватилась за ворот сюртука и замотала головой.

– Нет. Одна не поеду. Если что-то случится – не выдержу.

Он сглотнул, отгоняя даже мысль о подобном исходе, и, взяв ее за руку, заверил:

– Вы не будете одна. Я еду с вами.

– Благода… – Мифэнви осеклась на полуслове, и Колдер, проследив за ее взглядом, заметил, что внимание невестки привлекла записка, выскочившая из того же конверта. Мифэнви вытащила послание и принялась читать. Постепенно тучи печали, сошедшие было на ее нежное лицо, разорвала улыбка. – Это Мыш. Он пишет, чтобы я не вздумала срываться с места, потому что батюшка, цитирую: «…что-то задумал и чудит…» Мыш пообещал держать меня в курсе и сообщить, когда дело действительно станет плохо. Так он пишет…

– Прескверно пишет, надо признать, – проговорил Колдер, поднимаясь, отряхивая брюки и протягивая руку, чтобы помочь подняться ей. – И кто он вообще такой, этот Мыш?

Мифэнви вернулась в кресло и, усевшись, позволила себе расслабиться:

– Мыш – правая рука моего отца, а заодно – его мозги. Он и начальник стражи, и первый советник, и канцлер… Да легче сказать, кем он не является. На самом деле, его зовут Глейн Нотенгейм, и не будь его при дворе, батюшка давно спустил бы весь бюджет Лланруста на балы и фейерверки.

– Но почему вы зовете столь почтенного человека странным и обидным, на мой взгляд, прозвищем? – Колдер поморщился, давая понять, как он относится к такого рода шуткам.

– Не думаю, что Глейна можно назвать почтенным. Он такой худой и несуразный, и где-то ваших лет, – продолжила она все в том же веселом приподнятом расположении духа, – и еще он альбинос, притом – с красными глазами! На мышь похож. Потому его так все и зовут. Кажется, в Лланрусте мало кто помнит его настоящее имя. Да он и сам себя так же именует. Так что никаких обид.

– Должно быть, мне никогда не вникнуть в политическое устройство Лланруста, – проговорил Колдер, хмыкнув и вновь зашуршав бумагами. – Мышь – царедворец! Что может быть хуже и уморительней?

Но вопрос так и остался без ответа. Едва Мифэнви открыла рот, дабы возразить ему, как была бесцеремонно прервана – в гостиную вбежала горничная, крича:

– Милорд, милорд, там! – запыхавшись от бега, говорила она торопливо, проглатывая слова.

– Итак, Мэрион, что же такое стряслось, что вы ворвались сюда без стука и разрешения? – вкрадчивым тоном поинтересовался Грэнвилл, складывая руки на груди и принимая невозмутимый вид. И надо признать, учитывая его рост и ширину плеч, зрелище получилось впечатляющим.

Девушка вся затряслась и окончательно растеряла слова. Кое-как ей удалось выпалить:

– Там эта леди… В розовых рюшках… Говорит: ваша кузина. И вы должны ее спасти…

– Кузина! – его голос зазвенел от гнева и возмущения. – В жизни не слышал ни о каких кузинах! Тем более в розовых рюшках!

– Она утверждает, что ее имя – Грэнвилл! Что же мне теперь ей передать?

– Ничего. Останься здесь, с миледи. А я спущусь и выгоню эту самозванку прочь.

– О нет, Колдер, я вам не позволю, – решимость на нежном лице Мифэнви --">