Алексей Юрьевич Плуцер-Сарно - Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв

Русский мат Поемы XVIII–XXI вв

Руслан и Людмила

У лукоморья дуб трухлявый;

Цепь бутафорная на нём:

Облезлый кот не на халяву

Там ночью шастает и днём;

Нальют сто грамм — куплет замочит,

Под закусь — врежет анекдот.

Там чудеса: там леший дрочит,

Русалка на ветвях даёт,

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных блядей;

В избушке там мелькают ножки

И гроздья спелые грудей;

Там всем пиздец приходит полный,

Когда внезапно хлынут волны

На золотой песчаный брег,

И тридцать витязей прекрасных,

Вздымая тридцать членов красных,

Вершат стремительный набег;

Там королевич мимоходом

Кидает через хуй царя;

Там на конце, под небосводом

На яйцах собственных паря,

Колдун несёт богатыря;

Без мужиков там дева тужит,

Хоть бурый волк ебёт не хуже;

Там ступа с бабою и без

Блядей и водку возит в лес;

Кащей от сифилиса чахнет;

Там русский дух… там Русью пахнет!

И там я был, с блядями пил;

Русалку драл, куда лишь лезло;

Под дуб блевал, и кот облезлый

Хуйню мне разную травил.

Одна запомнилась мне: эту

Хуйню поведаю я свету…

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой.

В толпе мочалок и хмырей,

Томясь похмелкою жестокой,

Владимир-солнышко бухал;

Сегодня дочку он сдавал

В эксплуатацию Руслану

И, косо в дно глядя стакану,

Десятый день не просыхал.

Не скоро пили наши предки

(Не то, что мы: кругом-бегом),

Закуски, скатерти, салфетки

Не заменяли рукавом.

Они тоску не заливали

Дерьмом сивушным до ушей,

И марку русскую держали

Гурманов, а не алкашей.

Но, членом вставшим утомлённый,

Не ест, не пьёт Руслан влюблённый;

На друга милого глядит,

Кипящей спермою горит,

И, хуй дроча от нетерпенья,

Считает каждые мгновенья.

В унынье, с пасмурным еблом,

За шумным свадебным столом

Сидят три ёбаря младые;

Тихи, со стаканом пустым,

Забыли игры половые,

И пьянка неприятна им;

Застыли в позе истукана;

Потупили смущённый взгляд:

То три соперника Руслана,

Как пиздоватые сидят -

Ни жрут, ни дрочат, ни пиздят…

Один — Рогдай, лихой рубака,

Соседей Киевщины раком

Поставивший уже не раз;

Другой — Фарлаф, пиздун надменный,

В попойках лидер неприменный,

Но в битвах редкий педераст;

Последний, весь в плену печали,

Блядун хазарский, хан Ратмир:

Все трое, как в штаны насрали,

Но вдруг забыли, где сортир.

Вот пьянка кончилась; мочалок

Хмыри ведут на пару палок,

И все глядят на молодых:

Невеста опустила очи,

Как-будто трахаться не хочет,

И светел радостный жених.

Кому не спится в ночь глухую,

Расскажет вам любая блядь,-

Бояре, спьяну не рискуя,

Домой убрались ночевать.

Жених в восторге предвкушает,

Как спермой жгучей орошает

Уже недевичье бедро;

Великий князь, слегка качнувшись

И от того совсем проснувшись,

Даёт на еблю им добро.

И вот невесту молодую

Ведут на брачную постель

Торжественно подставить хую

Свою нетронутую щель.

Свершились милые надежды

И лучезарные мечты;

Падут стремительно одежды,

Открыв рельефы наготы…

Вы слышите ль пружин кровати

Ритмичный монотонный звук,

И в прерывающемся мате

Остатки робости?…Супруг

Балдёж предчувствует заране;

И вот уже он рядом… Вдруг

Свет проебнул, как ёж в тумане,

Впиздячил гром, вокруг низги,

Хуйнуло гарью на мозги,

И матка вниз пошла в Руслане…

Всё смолкло. В жути гробовой

Возник козлиный звук два раза,

И мрачной тенью вверх кишкой

Взвилась какая-то зараза…

И снова терем пуст и тих;

Встаёт обосранный жених,

С лица катится пот остылый;

Хватает трепетной рукой

Пустые трусики… Бог мой!

Пиздец подкрался: нет Людмилы!!

Увы, с нетрахнутой пиздой,

Похищена безвестной силой.

Ах, если, скажем, целый год

Фалуешь бабу попилиться,

И вот она, как говорится,

Уже согласие даёт,

И

--">