(Muftinsky) - Кометые косматы (СИ)

помогающий сбросить напряжение, были дрочащие первые ряды, которые, правда, тоже постепенно начинали навевать уныние и воспринимались тоскливой обязаловкой, и был он. Глеб.

Юля повела плечом, неловко сбрасывая ладони мужа. Тот не настаивал. Похлебал чуть теплую лапшу, выпил чаю с биттнером, ощущая, как едва заметно саднит в горле, и пошлепал назад на диван.

- Когда следующие? – всхлипнула жена, коротко и глубоко вдыхая. Глаза ее были отчего-то совершенно сухие.

- Что? - недоуменно вскинул брови Вадим.

- Гастроли. Когда очередной выезд?

- Не знаю, - пожал он плечами, бездумно уставившись куда-то вбок и хватаясь за ручку двери в кабинет, - может, никогда.

- В смысле? – удивилась жена.

- В том-то и дело: в смысле! Смысла нет. Никакого, - сухо процедил Вадим и распахнул дверь.

- Как это? – кажется, Юля испугалась. – Как это нет? А деньги? А поклонники?

- Деньги… поклонники… Вроде не бедствуем пока да и дальше как-нибудь справимся, заначка есть и неплохая. А поклонники… а они у меня есть?

- Дрочащий первый ряд, - усмехнулась Юля, вошла вслед за мужем в кабинет и опустилась в кресло у письменного стола, напряженно наблюдая за тем, как он забирается на диван и натягивает одеяло до подбородка, пряча лицо в подушку.

- И никого кроме них, - эхом едва слышно отзывается Вадим, выдыхая сквозь тяжелое пуховое одеяло. – Разве это поклонники? А других нет…

- Опять хандра? – озабоченно нахмурилась Юля, барабаня пальцами по столу. – Я чего-то не знаю? Глеб очередную апелляцию подал?

Вадим молча помотал головой, откинул с лица одеяло и сел, опираясь спиной на осевшую под ним мягкую спинку дивана.

- Нет. Он, кажется, угомонился. Уже несколько месяцев ни слуху, ни духу.

- Ну так и слава богу, - улыбнулась Юля, облокотившись на гладкую поверхность цвета горького шоколада. – Так в чем тогда дело?

- Да все не то и не так, - скривился Вадим. – Не так я представлял себе свое будущее лет тридцать назад. Не таким видел себя. Я мечтал, что мы будем на пике славы выпускать по альбому не реже раза в пару лет, постоянно разъезжать по изнурительным гастролям, собирать стадионы, взламывать чарты и творить историю… А не вот это вот всё, - Вадим сделал воздухе неопределенный жест рукой и горько усмехнулся. – Эти дрочащие девочки… им ведь кто нужен? Мужчина-коньяк с горящим глазом, яркий харизматичный и заводной. А что он там поет, как его зовут и кто он вообще такой – для них дело десятое. Слышала бы ты, сколько раз меня из зала называли Глебом. И ладно бы только им! А то ведь и Борисом, и Славой, и Егором! Один раз даже Олегом окликнули. Я для них – воплощение ностальгии по прошлому. Эдакая кассета со звуками Опиума и Тайги. А ведь этот чертов Опиум даже не я пою в оригинале! И бьюсь об заклад, 90% моих так называемых фанатов понятия об этом не имеют! – Вадим сгреб со спинки заброшенную туда когда-то пачку сигарилл и поспешно чиркнул спичкой, прикуривая.

- Не ты этому всему виной, ты же знаешь… Если бы Глеб тогда не ушел…

- То со сцены все равно звучала бы все та же чернуха, только уже в нашем совместном исполнении! Ну да, я бы слегка утяжелил ее, сделал бы более ровным и форматным звук. Нас бы даже наверняка крутили бы по Нашему – но разве это была бы та Агата, о которой мне всегда мечталось?! И ты ведь прекрасно знаешь почему. Потому что сам я не пишу! – уже почти выкрикнул Вадим и выпустил струю горьковато-вишневого дыма. – Единственное, что я мог сделать, чтобы спасти Агату от гниения и разложения – это убить ее! Убить, пока она сама не сдохла в муках.

- Ты мог бы выпустить хотя бы те черновики – уже набралось бы на альбом и не пришлось бы постоянно копаться в закромах, - робко предположила Юля.

- Да кому они нужны, - во взгляде Вадима мелькнуло что-то странное, незнакомое – смирение с неизбежным? Юля замерла, не сводя взгляда с перекошенного лица мужа. – Это все бездарно. Пусть и остается в виде черновиков.

- Это неправда, - тихо возразила она. – Это талантливо. А ты слишком много слушаешь разной швали, пишущей тебе в соцсетях. Словно бы не понимаешь, зачем они это делают. Они ведь именно этого и добиваются! Чтобы ты потерял веру в себя!

Вадим устало вздохнул, зажал в губах сигариллу и задумчиво

--">