Теодор Картер - Скованный

выполняешь норму, потому что так надо. Потому что мистер Уолкер так говорит. Потому что, если будешь делать меньше — прощай зарплата, а делать больше — бессмысленно.

Томас пишет: «УГОВНение».

Итон говорит:

— Ты знал, что шанс разбогатеть играя в азартные игры, меньше, чем шанс разбиться на самолете?

Томас чувствует как струйки пота проскальзывают в задницу. Он чувствует неприятный зуд. Чувствует, как ноги жарятся на гриле, низвергая душистый смрад. Яйца преют. Он чувствует себя дрянью.

— Да включите вы уже этот долбанный кондиционер!

Этот голос не имел носителя. Он просто откуда-то вылез, куда-то спрятался и больше не появлялся.

Работники — мочевой катетер. Потому что боссы могут опорожняться на них. Золотой дождь в режиме реального времени. Моральный. Совсем не страстный.

— Тут неподалеку есть одно местечко. Можно расслабиться, протягивая бокальчик виски. Как-нибудь зайдем после работы?

— Зайдем, — отвечает Томас.

Перечень сотрудников на увольнение. Томас пишет: «СПЕРМечень сотрудников на уГОВНение». Только сейчас до него доходит смысл слов, изложенных в приказе.

Имена. Сплошные имена, неизвестные ему. Имена без лиц.

Перечень гласит: «Томас Клаус». Он редактирует: «Никчемный ублюдок».

— Клаус! — кричит мистер Уолкер. — Ко мне в кабинет живо!

Работа — кома. Ты не живешь, но еще и не мертвый.

— Клаус, — говорит мистер Уолкер, — Вы уже закончили работу над приказом?

— Да, — отвечает Томас.

Мистер Уолкер. Диалектическое единство мужества и силы духа. Если в древнем мире человека разумного прозвали Homo sapiens, то нового человека, более рассудительного и сильного, человека, способного разузнать тайны мироздания, вероятно, назвали бы Homo Walker.

— Отлично, — говорит мистер Уолкер. — Значит, вам уже известны новости о вашем увольнении.

Человек рождается холстом. Чистым, неисписанным. В ранние годы родители давят краски и вкладывают в нас все те качества, которые считали лучшими в себе. Ребенок, совсем еще мягкий, как пластилин, превращается в картину стиля авангард. Затем — этот самый холст становится вместилищем клейма. Любого. На какое способно современное общество. Затем — штампы, печати, подписи.

Однажды наступит день, когда человечество превратится в архив. Кладень рукописей и печатных станков. Напечатанные принтером. Контракты научатся ходить и беседовать. Акты станут самодовольными критиками.

— Дело в том, — продолжает Уолкер. — Что последние полгода вы регулярно прогуливаете и опаздываете на работу, ваши обязанности не выполняются в срок. Вы тормозите прогресс, если можно так сказать.

Томас смотрел на Уолкера. Томас гордился Уолкером. И ненавидел его.

— Мы даем вам месяц, — и этот месяц станет последним, — чтобы за это время вы подыскали новую работу. Я не бесчувственный эгоист, и понимаю, что у вас есть жена, которая находиться на вашем иждивении. Также я прекрасно понимаю ситуацию, в которой вы находитесь, но это не должно сказываться на предприятии, Томас.

Кем вообще работает Томас? Только сейчас он об этом задумался. Может быть, он вообще сантехник, или автомеханик. Томас принимался за любую работу, за какую не способно взяться ни одно из выше поставленных презрительных лиц.

Допустим, подтирать им зад.

Томас слушал его. Слушал смиренно. А в голове крутился один вопрос: «Что я скажу Диане?»

— Может быть, Вы дали бы мне еще один шанс?

— Никаких шансов.

— Но…

— Никаких НО.

Легкое осознание его положения холодным потоком укутывает тело Томаса. Словно какая-то слизь медленно скользит по телу. Плавно огибает плечи, соски, подмышки.

«Что мне сказать Диане?»

«Папочка, скажи правду».

Томас встает, сжимает губы и уходит.

— Что-то еще хотите сказать? — спрашивает Уолкер напоследок.

— Да. Почините кондиционер.

9

Звяканье чайной ложки о посуду. Знак эгоизма или способ привлечь внимание?

Томас сидит напротив своей жены и впервые за долгое время она вновь показалась ему красивой. Он не отрывает глаз от ее лица, шеи, груди и рук.

— Как дела на работе? — спрашивает Диана.

Томас молчит.

Его глаза скользят по ее ключицам, оценивают плечи и предплечья, крутятся вокруг запястий и тормозят на пальцах.

— Я и не заметил, как мы постарели с тобой.

Диана опускает взгляд. Она краснеет. Томас сверлит зрачками ее губы. Он замечает морщинки, что тянутся от ноздрей. Нос --">