(Happy demon) - Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)

========== Пролог ==========

Этот светлый, просторный кабинет, знакомый ей до малейшего золотистого цветочка на тошнотворно-мирных стенах, она просто ненавидела и искренне мечтала, что однажды тут взорвется граната, и все это место разворотит на щепки. В идеале — вместе с тонкой и гибкой мисс Трейнор, как всегда, одетой в очередной обтягивающий брючный костюм холодного стального цвета.

Она всегда считала, что нечто подобное просто противопоказано носить кому-либо, кроме болезненно-худых моделей, белозубо улыбающихся с широких экранов телевизоров, но крашеная кукольная блондинка, исключительно по недоразумению занимающая место штатного психотерапевта, ломала все стереотипы, а еще чрезвычайно бесила при каждом брошенном на нее взгляде. Особенно, когда смотрела так пронзительно, словно пыталась влезть в самую душу и еще глубже, и улыбалась так ласково-ласково.

Совершенно мерзко.

Она ненавидела эту белобрысую тварь, и даже не считала необходимым скрывать свое отношение, но проницательная гадина словно поставила своей целью довести ее до безумия, и при каждой их встрече разговаривала мягко, как с клинической идиоткой.

Она не раз ловила себя на мысли, что ей нестерпимо хочется приставить к выжженной краской шевелюре пистолет и спустить курок.

— Как твои кошмары, Блейк? — этот вопрос, как и десятки остальных, звучали в кабинете каждый раз, они оставались неизменными, да и ответы на них, в общем-то, тоже не слишком отличались.

— Они в порядке, спасибо, — губы растянула широкая дружелюбная улыбка, а ощущение тошноты подкатило к горлу, от чего старательно создаваемая маска едва не дала трещину. Взгляд, намеренно избегающий блондинки, скользил по ненавистному помещению, руки крепко обхватывали плечи, а пальцы, словно живя отдельной жизнью, невесомо поглаживали чуть смуглую бархатную кожу, украшенную россыпью темных родинок. Растянутая, потерявшая всякий приличный вид майка-алкоголичка не скрывала узких запястий, испещренных множеством тонких свежих шрамов, а тяжелые, заляпанные грязью берцы отбивали рваный ритм по белому ворсистому ковру, оставляя на нем темные безобразные следы.

Мисс Трейнор, судя по тому, как поблескивали ее глаза, была этим фактом совсем не довольна, однако молчала и по-прежнему мягко улыбалась.

— Блейк, я не смогу тебе помочь, если ты этого не захочешь, — приторный голос лился звонкой музыкой, заглушая шум улицы, но звучал подобно набату.

— У меня все в порядке, мне не нужно помогать, но спасибо, что спустя полгода этих бесполезных встреч вы, наконец, соизволили об этом вспомнить, — говорить спокойно и размеренно просто не получалось, яд так и сочился сквозь оскаленные зубы, и будь ее воля, она бы прямо сейчас сорвалась с места, чтобы убежать куда подальше. Ладони почти привычно охлопали бедра в поисках спрятанной в карманах упаковки сигарет. — Давайте начистоту, леди. Я не заинтересована в том, чтобы выслушивать весь этот бред вроде «все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее», а вы не заинтересованы в том, чтобы после каждой нашей встречи чистить этот ублюдский белый ковер. Так что давайте закончим этот фарс ко взаимному удовольствию, и больше никогда в жизни не увидимся друг с другом.

— Тебе по-прежнему нужна помощь, — эта силиконовая кукла, кажется, и вовсе не услышала произнесенную фразу, и тишину светлого кабинета разрезал хриплый, лающий смех. Вырвался из старенькой зажигалки голубой огонек, а ввысь взвился дымок зажженной сигареты. — Здесь не курят, Блейк.

— Тогда выставьте меня за дверь, — от такого простого жеста, как пожатие плечами, под кожей проступили четкие очертания острых ключиц, а блеклые узкие губы сжали тонкую самокрутку, кончик которой тускло алел. Взгляд, равнодушно скользнувший по блондинке, что-то усердно записывающей в дорогом еженедельнике, зацепился за плотно закрытую дверь из темного дерева, и короткий всплеск интереса не остался незамеченным.

— Ты по-прежнему садишься так, чтобы видеть всю комнату, никогда не поворачиваешься к двери спиной, — кончик чернильной ручки порхал над белоснежной бумагой, а от вкрадчивого мелодичного голоса психотерапевта хотелось громко взвыть.

— Это называется гипербдительностью, леди, — теплая волна никотина свернулась

--">