Элизабет Гейдж - Табу

Элизабет Гейдж Табу

СИДНИ ДЖ. РИТЧИ И ЭНДИ, С ЛЮБОВЬЮ

При каждом новом шаге, на который я отваживалась, мне слышался внутри меня голос: ни шагу дальше! ни единого шага!.. И все-таки я не могла остановиться. Так и тянуло рискнуть еще чуть-чуть… еще немножко. Вот каким образом происходят подобные вещи.

Г. Ибсен. «Росмерсхольм»

ПРОЛОГ

22 апреля 1947 года

Тьма в зале объяла всех настороженно затихших. Перед ними, увеличенное в сотни раз, стояло лицо женщины.

Мужчина и женщина прощались – может, на вокзале, может, где еще. За ними множество людей также провожают своих в дальнюю дорогу.

Но центром всего было лицо женщины. В ее глазах, становившихся все прекраснее по мере того, как отчаяние затопляло их, отражался мужчина.

– Тебе надо идти? – спросила она. – Это обязательно?

У нее ровный, с хрипотцой голос – приятный, совсем девичий. И чудится в нем вечная, сокровенная глубина.

Отливавшие золотом глаза подернулись болью: так заволакивают луну облака.

– Да, – ответил он. – Я должен идти. Я бы все отдал, чтобы не уходить. Но иначе нельзя.

Она вздохнула, словно выслушав завет – непреклонный, как сама жизнь.

– У меня такое чувство, что я теряю тебя, – сказала она. – Словно я нагрешила по неведению и за это ты меня покидаешь.

Мужчина покачал головой:

– Ничего ты не согрешила, дорогая. Разве что любить – преступление.

Он обнял ее, ее руки трепетали у него на плечах, отчаявшись удержать его при себе.

– Обещай не киснуть, – сказал он, – и будь счастлива.

– Счастлива… – натянуто улыбнулась она, словно он неуместно пошутил. Потом лицо ее омрачилось, и она спрятала его на груди мужчины, чтобы тот не видел всей глубины ее отчаяния.

– Как странно… – сказала она скорее себе самой. – Когда приходит любовь, ей отдаешься без раздумий. Твоя жизнь кажется пустой скорлупой, пока в ней не было любви, и ты поворачиваешься спиной к прошлому, не задумываясь о дальнейшем.

Она закрыла глаза, руками ощупывая его крепкую спину.

– А потом, – продолжала она, – когда мир снова заявляет о себе, ты безоружен, потому что отвык выносить одиночество. Ты расстался с ним, как дитя выбрасывает картонную игрушку. Нельзя повернуть вспять часы, нельзя вернуться назад, увидеть оттуда будущее и встревожиться.

Теперь она смотрела ему в лицо:

– Вот в чем преступление. И за это придется платить. Мужчина не ответил. Страдание, переполнившее ее сердце, замкнуло ему уста.

Она прижалась к нему теснее.

– Любовь важнее жизни. Но жизнь сильнее. Это несправедливо…

Он погладил ее по щеке:

– Я вернусь.

– Правда? – В ее взгляде не было веры, хотя ее вроде бы успокоило, что он хочет вернуться к ней, словно сейчас одного этого было достаточно.

– Да. Я вернусь.

Он еще пытался ободрить ее, но было ясно, что ей открылось нечто такое, чего он еще не знал – и не мог знать, потому что его собственная любовь слепила его.

Она обнимала его, целовала – уже отрешенно.

– Прощай, – проговорила она наконец. – Тебе пора. Он снова обнял ее, пошептал на прощание и ушел. Осталось одно ее лицо, еще более прекрасное в скорби. «Жизнь ушла, – произнес голос внутри. – И ничего не осталось, кроме «прощай».

Она смотрела ему вслед, потом любяще махнула рукой.

Не это ли слово я услышала в тот первый день? Когда его лицо закрыло от меня все бывшее – и открыло неоглядное, как небо, будущее? И я услышала это же «прощай»?

«Прощай…» Слово осталось невыговоренным – лишь дрогнули губы. Камера придвинулась ближе. Каждая черточка ее лица, прославленного своей красотой, была преображена страданием. Грезы всех женщин, все их утраты затопили ее глаза.

В зале рыдали. Люди льнули друг к другу, невидящими от слез глазами глядя на экран.

Лицо молодой женщины стало постепенно исчезать. Лишь глаза истаяли последними, и хотя фильм закончился, они смотрели с прежним выражением, неотвязным, как тень.

На экране появилось последнее слово:

КОНЕЦ

Никто не двигался с места. Благоговейный трепет охватил публику. Зрители вдруг поняли, что стали свидетелями чего-то более окончательного, нежели просто конец фильма.

Кинозвезда Кейт Гамильтон, только что с такой силой сверкавшая перед ними, никогда больше не появится на экране. Это прощание с любовью было также прощанием с карьерой, самой быстротечной и удивительной за всю историю --">