Марина Безрукова - Сердце в огне

И только тогда Женя взвизгнула и бросилась на шею. Уж очень романтично всё Глеб устроил. И даже, если не мечталось о свадьбе, то такое необычное предложение руки и сердца всё изменило.

И вот конец мая, и в небольшом ресторанчике под распустившимися липами звучат тосты, гремит музыка, и на террасе лихо отплясывают друзья, дурачась и зажигая так, как будто больше никогда не удастся гульнуть.

Когда совсем стемнело, появилась официантка, которая торжественно катила перед собой блестящую тележку с высоким тортом. Глеб и Женя, держась за руки, слушали восхищенные возгласы гостей и готовились вместе большим ножом отрезать первый кусок. До молодых оставалось буквально два шага. Вдруг со стороны бара быстрыми шагами подошла администратор и, широко улыбаясь, зажгла большую блестящую свечу, которая вспыхнула высоким пламенем, а потом начала разбрасывать вокруг себя нестерпимо яркие искры. Их было много, целый столп.

В ту же минуту Глеб отшатнулся, а Женя испуганно вцепилась ему в руку. В зале был полумрак, а потому никто не заметил, как лицо Глеба стало белым, и на лбу выступил пот. Женя заметалась взглядом по ресторану: кто допустил эту оплошность? Они же сто раз всё обговорили: никакого открытого огня! Отстранив Глеба, Женя подскочила к администратору и прошипела:

— Сию секунду потушите!

И не желая ждать, когда до нее дойдет, схватила с ближайшего стола бокал с шампанским и вылила на свечу. Та моментально погасла. В воздухе повис химический запах дыма.

Никто ничего не заметил. По-прежнему играла мелодичная композиция, а гости подтягивались поближе, чтобы восхититься тортом, похожим на большое пышное облако. Только администратор недоуменно оглядывалась, не понимая, что она сделала не так. Ее вызвали на подмену, и она весь вечер делала то же, что делала всегда, почти на каждой свадьбе. Это комплимент от ресторана — свеча счастья для молодых. Обычно все всегда радовались и хлопали в ладоши, а тут…

Натянуто улыбаясь, Женя прошептала Глебу:

— Ты как?

На блестящем подносе сверкал большой острый нож, перевязанный атласной белой лентой.

Глеб промокнул лоб салфеткой, прерывисто выдохнул и, обернувшись к гостям, попытался изобразить радость:

— Нормально… кажется…

Вместе они взяли нож и под аплодисменты вырезали треугольный кусочек торта. Рука Глеба чуть подрагивала, и Женя крепко сжимала его пальцы, подбадривая, и как бы передавая ему: всё в порядке, я рядом, всё нормально. И чувствовала: ему становится легче.

На следующий день, в три часа дня они сидели в аэропорту в ожидании вылета в турецкий Даламан, откуда их должен был забрать заранее заказанный автомобиль и доставить в Фетхие. Свадебное путешествие решено было провести на стыке двух теплых морей, в живописной бухте с дорогими отелями. Оба были настолько уставшими, что мечтали о десяти днях солнца и ничегонеделания, как о самом дорогом подарке.

— Будем гулять, спать, пить охлажденное вино на балконе и…

Глеб наклонялся к уху Жени и что-то заговорщически шептал, а она смеялась и трясла каштановыми кудрями, смущаясь и одновременно предвкушая. Вчерашний вечер, по счастью, не сильно отразился на Глебе, и она была довольна, что сегодня он уже, похоже, и не вспоминает о досадном недоразумении, случившемся в ресторане.

На отдыхе, как бы ни было жарко, они будут обедать и ужинать только на открытых террасах, подальше от кухни, где нередко виден открытый огонь.

Огонь… Для кого-то теплый и уютный, напоминающий о печке в деревне у бабушки. Нацепишь на руку толстую брезентовую рукавицу, откроешь горячую железную дверку, а там пощелкивают и клубятся дымком сухие дрова, и под ними, прикрываясь тонкими перышками серой золы, тлеют красные угли.

Но бывает другое пламя — злое, беспощадное, смертельным ядом, жалящее всё живое, превращая его в черный пепел. Именно такое увидел Глеб, когда ему было десять лет. Их дачный домишко, в котором он жил летом с родителями, вспыхнул, как сухая береста — в одно мгновение. Отец успел вытолкнуть Глеба со второго этажа мансарды, а сам побежал за женой. Мальчик упал в кусты георгинов, которые с большой любовью выращивала мама. Только чудом он ничего себе не сломал. Подвывая на тонкой визгливой ноте и отталкиваясь от земли ногами, Глеб задом отползал от ревущих в огне остатков дома. Расширенными от ужаса глазами, смотрел на клубы дыма, среди которого был слышен треск лопающихся стекол и грохот --">