Марина Безрукова - Сердце в огне

Глебу и слегка улыбнулась. Он взял ее руку и положил себе на колено, накрыв пальцами ободок обручального кольца. «Люблю тебя», — шепнул он одними губами и, наклонившись, тихо поцеловал ее в щеку. Женя положила голову ему на плечо. «Господи, какая я счастливая!» — подумала она и закрыла глаза. Лицо ее было спокойно и безмятежно. И всего несколько дней отделяло от момента, когда их жизнь полетела наперекосяк.

Глава 2

— Жень, отключи сообщения! Ты на отдыхе! — сказал Глеб и попытался мягко отнять у нее телефон.

Женя виновато улыбнулась:

— Сейчас, Глеб, сейчас… Тут нужно немножко график подкорректировать, а то девочки впритык попадают…

— Пусть попадают! У тебя медовый месяц! Забудь, пожалуйста, о работе хотя бы на эти десять дней!

— Ага, а сам? — хитро улыбнулась Женя.

Глеб смутился, он и правда, каждое утро проверял рабочую почту:

— Но телефон-то я отключил! А почта… не считается… это так, чтобы совсем не выпасть из процесса…

— Вот и я не могу выпасть, Глеб… а то потом не разгребу и ты меня вообще не увидишь дома, даже ночью…

Глеб обиженно оттопырил губу, задумался на минуту и изрек:

— Запрещенный прием… Ладно, даю тебе двадцать минут… А потом всё! Ты в полном моем распоряжении!

— Согласна, — засмеялась Женя и с готовностью подставила губы для поцелуя.

Женя работала в пафосной и очень дорогой студии красоты в центре города. Очередь к ней растягивалась на несколько месяцев. Мало кто мог делать такие окрашивания, как она. Все таблицы и расчеты были для нее лишь основой, а вот дальше она начинала творить — смешивать, добавлять, прикидывать на глаз. Как шеф-повар, который не заглядывая в рецепт, создает собственное блюдо и чувствует, какую травку или специю следует положить, так и Женя интуитивно догадывалась, как добиться того или иного оттенка волос, чтобы получился законченный образ. К ней шли, когда, казалось бы, исправить уже было ничего не возможно, но уже после первого посещения, было не стыдно выйти на улицу, а после второго или третьего можно было блистать на любом приеме или корпоративе. К ней шли совсем молоденькие девушки, капризные избалованные молодые женщины, строгие бизнес-леди в деловых костюмах и с личными водителями и пожилые дамы, похожие на английских королев.

Женя выходила к ним — тонкая, длинноногая, кудрявые каштановые волосы играли темным медом в свете ярких ламп. Очень улыбчивая и всегда в ровном хорошем настроении, она сразу же располагала к себе. Глаза у нее были просто удивительные, как у новорожденного олененка. А на носу — россыпь веснушек, совсем немного, как будто кто-то дунул через ситечко с корицей, и невесомая пыль рассеялась по коже. Женя помнила, у кого, сколько детей, где работают мужья, как зовут любимую собачку и какие напитки нравятся больше — чай или кофе. А если чай, то зеленый или обычный.

Еще в детстве она рассаживала в ряд кукол и, стянув у мамы большие портновские ножницы, начинала стричь их, а потом с помощью зеленки или марганцовки окрашивала искусственные волосы так, что издали игрушки казались стаей тропических попугаев. Мама и ругалась, и смеялась, и горделиво тянула на работе: «А моя-то, что вчера учудила…» Она воспитывала ее одна, с отцом разошлись, когда Женечке исполнилось два года. После развода он сразу исчез. Ни свиданий с дочкой, ни алиментов. Став постарше, Женя о нем даже не спрашивала, а на вопросы, кто у нее родители, спокойно отвечала: «У меня только мама. Она на складе — учетчица».

Мама у нее была рукодельница. Шила она так, что многие были уверены: простая, простая, а явно знакомства имеет, иначе, откуда у нее такие шмотки? Женьку она одевала модно. Сшить могла, что угодно, просто взглянув на платье или юбку в журнале. Сама обмеряла дочку и делала выкройку. Не пропадал ни единый кусочек ткани, всему Алла Сергеевна находила применение. Да на Женьку и шить было одно удовольствие! Ее хоть в тряпку замотай, а все подумают, что это новая коллекция от кутюр.

Мама шила по выходным, а то и ночами. Иногда Женя поднимет всклокоченную голову от подушки, а мама всё сидит у окна в полумраке, и только лампа на высокой ножке освещает ее руки. Мелькает серебристая иголка, тянется нитка, обметывает мама швы, забывая о времени. А утром на спинке стула висит новая юбка с оборками — и когда успела?

Женька пробовала за мамой повторять, но то уколется до крови, то кривыми стежками сметает две тряпочки, то --">