(Baal) - Грани миров (СИ)

========== Пролог ==========

Габриэль проснулся в отвратительном настроении.

Впрочем, таким он просыпался последние пять с лишним лет — со дня смерти Эмили. До этой проклятой даты недовольной по утрам обычно была жена.

Он откинул одеяло и устало потёр лицо. Не высыпаться стало привычкой. Головная боль стала привычкой. Боль и зуд стали привычкой.

Подняться с кровати тоже стало привычным, каждодневным подвигом.

Он медленно, как столетний старик, добрался до ванной. Свет включать не стал. Он не помнил, когда в последний раз лампочки вообще горели в его комнатах, слишком были чувствительными его глаза. Непослушные ноги едва двигались. Как всегда.

Порция ледяной воды в лицо немного отрезвила. Организм, только осознав, что он больше не спит, начал гонять кровь по телу. Потеплели ладони и стопы, стрельнула привычной болью поясница, заслезились сухие глаза.

В раковину упало несколько красных капель, затем Габриэль закашлялся. Крови стало больше: она стекала в слив, окрашивая белый фаянс тёмными разводами.

Во рту у Габриэля что-то зашевелилось.

Конечно, он знал, что это.

Он выпрямился, продолжая держаться за раковину, — просто чтобы не упасть на слабых ногах, — и уставился на собственное отражение.

Бледный. Больной. Старый не по возрасту. С окровавленными губами и блестящими от слёз глазами. С верным, беспокоящимся Нурру за плечом.

Бледность можно замаскировать косметикой. Болезненность пройдёт после завтрака, — обязательно с мёдом и свежевыжатым соком, чтобы Нурру тоже поел, — или к обеду. Слёзы высохнут. Кровь…

Тоже пройдёт.

Габриэль Агрест открыл рот. С языка у него вспорхнула белая бабочка — такая крошечная, что даже не задела крыльями зубов.

— Лети, маленькая бабочка, — хрипло рассмеялся Габриэль, наблюдая за тем, как светлые крылья темнеют и пропитываются злобой. — Лети… только не убей никого. Пожалуйста…

========== Глава 1 ==========

— Леди, вниз!

Маринетт послушалась без промедления и пригнулась. Над головой просвистело что-то большое — то ли кусок мусора, то ли шматок грязи, непонятно. Важно было только то, что эта дрянь вполне могла бы снести Ледибаг голову так, что обратно не пришьёшь

Кот оказался рядом в следующее мгновение и схватил напарницу за шкирку, как котёнка. Затем он отпрыгнул, — Маринетт захлебнулась от потока воздуха и надрывно закашлялась, — чтобы не попасть под новый снаряд.

Это был третий шматок мусора, так что у героев образовалась небольшая передышка, минут на пять. Как ни прискорбно было признавать, эта пауза оказалась им практически жизненно необходима: Кот заметно прихрамывал на левую ногу, морщился при каждом прыжке и не мог нормально поднять левую руку, сама Маринетт берегла рёбра и кривилась от стреляющих уколов в пояснице.

Мусоралочка, — как русалочка, только с мусором, — скалила совсем не сказочные острые клыки и по-звериному шипела. Её хвост, который больше подошёл бы какой-нибудь змеевидной акуме, гремел костяными наростами на кончиках. От этого звука болела голова и к носу подкатывала тошнота, но ни мигрени, ни блевания Маринетт позволить себе не могла.

Кот оттащил её в укрытие и устало сел рядом. Мусоралочка гремела и шипела, разносила хвостом близлежащие постройки, но с места не отходила — берегла парижский океанариум, который хотели закрыть на ремонт.

Так себе причина для акуманизации, если честно, но Маринетт уже устала удивляться тому, какие события провоцируют преобразование. Чего только не было на её карьере супергероя, в самом деле: уборщики, модели, ведущие прогнозов погоды, Хлоя, опять же.

При каждом вздохе болели рёбра. Из живота у Маринетт торчала какая-то палка, но крови не было, как и всегда. У Кота, несмотря на практически разорванную икру, тоже ничего не кровило.

Она выдернула палку из живота и откинула её подальше. Секунды тикали у Ледибаг в голове вместе с грохотом русалочьего хвоста.

— Сколько осталось?

— Три минуты тридцать, — бесцветно отозвался Кот. — Ты, кстати, молодец. Рыбкой нырнула, моя Леди. Коты любят рыбку, знаешь?

Маринетт бросила на Кота косой взгляд, но промолчала.

--">