(Baal) - Формалин (СИ)

Мои первые вздохи в этой жизни сопровождались такой оглушительной болью, что едва не стали последними.

Не знаю, как так получилось, что я появилась здесь. Не было ни переходов, ни Высших, ни каких-то предзнаменований. Был трамвай и короткий вскрик сестры. Ещё я видела, как расширились её светло-серые глаза, практически прозрачные. Чёрные зрачки напомнили мне бисер. Потом — боль, тяжёлое дыхание, запах нечистот и кислый привкус рвоты.

Моё тело, казалось, собиралось по частям: отдельно друг от друга включались в работу руки, ноги, пальцы. В какой-то момент я начала чувствовать щёки и губы, затем удалось открыть глаза.

Мир был бесцветным. Чёрно-белые линии слабо подрагивали, точно я смотрела на вибрирующую страничку манги, а в глазах нарастало жжение. В следующую секунду я моргнула, и монохромия рассыпалась на кровавые листья.

Не знаю, сколько я лежала на липкой земле, но в конце-концов мне пришлось встать. Тело было маленьким, удивительно послушным и почти голым. На плечах кое-как держался остаток мехового капюшона. На левой ноге — оплавленный синий ботинок, оголяющий пальцы. В остальном же кожа, кожа, кожа, заляпанная кровью и мелкими ошмётками чего-то более жёсткого.

Окружавший меня лес оказался лишь слегка замазан красным, в высоте двух метров уже не было крови. Деревья, огромные до тошноты, смыкали ветки где-то совсем уж высоко, но на лилипута я всё же не была похожа.

А в остальном, лес как лес. Редкий кустарник, гниющие листья под ногами, злобные зверьки в тёмных кронах и залитая кровью полянка.

Отмахнувшись от мелкого жучка, я внимательнее осмотрела место происшествия. О крови в тот момент мне совсем не думалось: больше хотелось найти одежду и прикрыть голое тело. Было холодно и мокро.

В жизни-до-трамвая я не смотрела аниме, предпочитая мангу. По большей части любовную, потому что мне не хватало романтики и уверенности. Но сёнен тоже пролистывала, редко, но бывало. Не узнать покорёженный хитай-ате Конохи было бы верхом неосмотрительности.

Но я узнала.

Удовольствия мне это знание, если честно, особенно не принесло.

В каком-то заторможенном отупении я подняла хитай. Металл легко разогнулся в хрупких девичьих пальчиках с обкусанной кутикулой и совсем плохими слоящимися ногтями. Затем, побродив по поляне, я нашла рваный плащ, несколько сплющенных кунаев и, словно в насмешку, два свитка.

«Небо» и «Земля». Смотря на них, я едва удержала глупый смех. На кой они мне в той ситуации, в которой я оказалась?! Я хочу обратно, к сестрёнке и котам, мягкому свету вечно перегорающей лампочки на кухне и безопасному миру, где твой главный враг — налоги! Не хочу этот мир, полный крови, боли и убийств!

Небо и земля! Вот уж действительно!

Жучок, всё ползающий вокруг меня, воспользовался истерикой и нырнул мне прямо в глотку. От неожиданности я закашлялась и сглотнула. Довольное насекомое даже не сопротивлялось особенно, покорно сложив лапки и мягко скользнув в пищевод.

Думать об этом не хотелось. Ничего не хотелось, разве что выпрыгнуть из этого окровавленного леса обратно под трамвай, отмотать время назад и смотреть по сторонам, когда дорогу переходишь.

Глупо это. Берлиоз я, что ли? Погибнуть под колёсами трамвая, это же даже смешно в двадцать первом веке.

Редкие просветы неба начинали темнеть. Я обеспокоенно оглянулась, заметив, что лес настороженно вслушивался в свои глубины.

Кровь. Везде была кровь, ошмётки мяса и раздробленные в труху кости. А в лесу — полно хищников, вечно голодных «санитаров», готовых на всё ради пары кусков шиноби.

Лес смерти.

В сумерках я ещё раз быстро обошла поляну. Нашла длинную полоску бинтов, сюрикены, протектор с тремя чертами (позже я узнала, что это знак Дождя), ещё один кусок ткани и небольшой клочок скальпа с белой шерстью, размером примерно в мою ладонь. Быстро всё связав в узел, я кое-как забралась на дерево и застыла на толстой ветке, точно птица.

Наверху было не менее удобно, чем внизу, никакой чакры не надо. Ширина веток позволяла без особого беспокойства усесться и разложить свою поклажу, чтобы лучше всё рассмотреть. Кора оказалась на удивление гладкой, совсем не такой, к которой я привыкла.