Жанна Даниленко - Окна с видом на море

а он обвил мою шею руками, целовал меня и плакал. Я думала, что умру сейчас, тут же, на месте. Гладила его светлые волосы, прижимала дрожащее тельце.

— Мишенька, конечно, ты не чужой, ты родной. Мой родной и девочек тоже. Не плачь, милый мой мальчик. Ты очень хороший.

— Ты меня любишь? — он внимательно смотрел мне в глаза. Нет, не в глаза, он смотрел в душу. А я понимала, что люблю его, и никому никогда не отдам. Он стал моим. Просто стал моим. Он занял место в моём сердце рядом с моими собственными детьми. И пусть по мнению Севы я всё делаю неправильно, пусть иду не той дорогой. Но я должна быть с Мишкой. Да, с Мишкой и с Ильёй. Потому что Илью я люблю, а Севу нет.

— Я очень тебя люблю.

Он перестал плакать, улыбнулся, совсем как Илья. Прижался ко мне и не отпускал. Сева лишь покачал головой и развёл руками.

— Это твоё окончательное решение? — он спросил, всё ещё надеясь, что мой разум проснётся.

— Да. Прости. Я не могу иначе.

— Что же ты творишь, Мила! Хотя за это я тебя и люблю. Прощай. Будь счастлива, если это и есть твоё счастье.

— Спасибо, не держи зла на меня. Я тебе очень благодарна за всё. Я не знаю, что надо говорить в таких случаях. Мне действительно жаль. Но я люблю его. Понимаешь? Люблю.

— Он знает? Что ты его любишь?

— Нет, Мишка знает. Он же родной!

Я закрыла за Севой дверь. И… Ревела, как дура последняя ревела. И не потому, что он ушёл. А потому что я сожгла мосты. Отрезала все пути к отступлению. Поняла для самой себя, что я опять встала на те же самые старые и ржавые грабли. Даже с Ларисой умудрилась подружиться.

Нет, этот человек обладает какой-то невероятной способностью переворачивать мою жизнь и подчинять меня себе. Что ж, Илюша, тебе всё опять удалось. Хотя ты особо и не старался. Я сделала за тебя что могла и не могла тоже.

Мишка спал у меня на руках. Родной, горячий, больной. Отнесла его в постель. Ты прав, мальчик, чужих детей не бывает, у настоящих матерей не бывает!

Вернулась на кухню и сделала обед.

Потом вернулись девочки, и первое, что спросили: «Как там наш Мишка?». Наш! А ты ревел, бедолага.

Почему всё так сложно, и кто эту нашу жизнь запутывает? Неужели мы сами? Зачем?

Я не ответила на этот вопрос.

Зато ответила сама себе на другой. Как мне жить дальше? А главное — с кем?

========== Эпилог. Илья ==========

Я останавливаюсь в дверях и любуюсь ею издали. Смотрю, и хочется ущипнуть себя, чтобы понять, что всё это правда. Передо мной то, о чём я мечтал каждый день своей прошлой беспутной жизни.

Многие годы, приезжая сюда, я стоял на этом же месте в дверях и смотрел в пустое помещение студии, её студии. Только тогда её тут не было, а теперь есть. И я готов любоваться ею вечно.

Из распахнутых окон доносится солоноватый запах и шум волн. А она не видит меня и продолжает писать море. Её любимое море, моё любимое море. Наше море.

Теперь навсегда наше.

Она поднимает глаза и смотрит на часы, висящие на стене, а затем вытирает руки и набирает вызов по телефону. В ответ звонит мой.

Она оборачивается, наши взгляды встречаются, и мы улыбаемся друг другу.

— Илья, ты давно тут?

— Нет, минут пятнадцать.

— Пойдём, кормить буду.

— Погоди, дождёмся детей, потом. Все вместе.

Я подхожу к ней и обнимаю, разглядывая картину. Там есть всё: и море, и солнце, и песок, и наши дети, все трое — Яна, Анита и Мишка. Пока трое.

— Как себя чувствуешь? Как день прошёл? — спрашиваю свою жену.

— Рисовала, видишь? Твои родители забрали внуков кататься на катере. Что у тебя? Как без меня справляешься?

— Ужасно, мне без тебя тяжело и очень скучно.

Она смеётся. Как я люблю её смех…

— Ну да, делать же совершенно нечего, вот ты и скучаешь. От скуки ты орёшь на логистов и обещаешь всех уволить?

— Рабочие моменты, бывает. Тебе уже доложили?

— Да, и требуешь кофе у секретарши, которая тебя панически боится, хотя сам знаешь, что тебе кофе нельзя.

— И тут стучат. Ужас!

Я обнимаю её, но не слишком прижимаю, наши губы встречаются.

Она такая большая, что мне кажется, что у неё в животе опять двойня, но врачи говорят, там один, но

--">