Татьяна Рябинина - Краш-тест (СИ)

Краш-тест Анна Жилло

Пролог

Краш-тест - техническое испытание автомобиля

на ударную прочность при столкновении.

В переносном значении – испытание

на прочность в экстремальных условиях

13 января

- Какой снег пошел, - сказала мама, глядя в окно. – Как ты только поедешь?

- Как обычно, - я натянула сапоги и пожала плечами.

- Нин, а может, не стоит? Оставь Жорика здесь, потом заберешь. Доедешь на автобусе до метро.

В недрах ходиков на стене что-то квакнуло, хрюкнуло. Открылась дверца, и из нее высунулся острый нос кукушки, которая по причине глубокой дряхлости уже не выходила на работу целиком. Нос откуковал восемь раз и спрятался, дверца захлопнулась.

- Ну вот, - подытожила я. – Восемь. Автобус будет только через час. Полчаса до метро – в лучшем случае. Час на метро с двумя пересадками. Ну и всякое еще туда-сюда пешком. Дома буду где-то в одиннадцать. И Герман меня сожрет.

- Разбаловала ты его, - неодобрительно буркнула мама, которая псевдозятя откровенно недолюбливала. – А на машине будешь в лучшем случае в десять. Если не застрянешь нигде. Не намного раньше. Что на дорогах делается!

- Мам, ну я не первый год за рулем, нет? Все будет в порядке, не волнуйся.

- Могла бы и пораньше приехать.

Японский бог, вздохнула я, ну за что мне все это?

- Мам, я же тебе говорила, что не могла, - обычно я старалась держать себя в руках, но с каждым разом это получалось все хуже. – Мне верстку книги скинули, надо было срочно просмотреть. Чтобы исправить, если что, и в типографию отдать. Как только закончила, так и приехала.

Тринадцатого января пять лет назад умер мой отец, и считалось само собой разумеющимся, что я приеду к маме в Левашово его помянуть. Пусть даже вишневым компотом, если уж за рулем. Герман в этом мероприятии участвовать категорически отказывался, считая его цирком-шапито на колхозном поле. К тому же отца он ни разу не видел. Я с Германом в целом соглашалась, но все же шла маме навстречу.

Означенный цирк-шапито заключался в следующем. Отец был директором крупного завода, разумеется, женатым, мама – его секретаршей. Когда на свет появилась я, он, хоть и со скрипом, но все же меня признал. И даже согласился, чтобы его записали в свидетельство о рождении. Впрочем, фамилия мне все равно досталась мамина – по ее желанию.

«Мы с тобой единственные потомки князей Бобровских, - постоянно повторяла она. – И ты должна будешь передать фамилию своим детям».

Учитывая, что по другим линиям наши предки были сплошняком крестьяне, была в этом какая-то ирония, но спорить с матушкой выходило себе дороже.

Отец был в ее жизни единственным мужчиной и вообще светом в окошке. Развестись и жениться на маме он так и не сподобился, но встречались они до самой его смерти. Я за всю жизнь видела его от силы раз пять и никаких родственных чувств к нему не испытывала. Справедливости ради, мы с мамой ни в чем не нуждались – денег он ей давал прилично. Да и в завещании не забыл. Маме достался большой дом в Левашово, в получасе езды от метро «Проспект Просвещения». Я получила немаленькую сумму на счету и Жорика – трехлетний на тот момент Мицубиси Паджеро. Жена отца и два сына были недовольны, но оспаривать завещание не стали.

Мама жила тогда на Фурштатской, в однокомнатной квартирке, которую после революции выгородили из большой господской, то ли восьми-, то ли десятикомнатной. Я снимала комнату неподалеку, на Моховой. Как раз после смерти отца мы с Германом решили жить вместе. Мама оставила квартиру нам и перебралась в ближайший пригород.

В Левашово мне нравилось, особенно зимними вечерами – когда светили фонари и шел крупный пушистый снег. Как сейчас. Я смотрела на него и думала, что когда-нибудь на старости лет тоже переберусь сюда. Заведу большую собаку и буду жить с ней вдвоем. Герман в этих то ли мечтах, то ли планах традиционно отсутствовал. Я объясняла это себе тем, что, несмотря на пять лет совместной жизни, у нас по-прежнему все оставалось зыбко, поэтому я просто боялась планировать что-то с его участием.

Повторив еще раз двадцать, чтобы я ехала осторожнее, мама наконец-то меня отпустила. Я прошла через сад, открыла ворота и забралась в машину. Поворот ключа – и Жорик заурчал, как большой черный кот. Я так его и воспринимала – как живое существо. Когда Дмитрий, брат по отцу, отдал --">