Джорджиана Золомон , Анастасия Шерр - Мышь для нефтяника

Анастасия Шерр, Джорджиана Золомон Мышь для нефтяника

Часть 1

ГЛАВА 1

— Фомина, чтоб тебя, переделать! — Шеф грозно зыркнул в мою сторону и с грохотом бросил папку с новой статьёй на стол. Я вздрогнула, сжалась. Ненавижу, когда повышают голос. Напоминает далёкое и не очень счастливое детство.

— Что не так, Виктор Макарович? — обречённо вздохнула, взирая на сбесившегося старика.

— Я подчеркнул! — босс открыл папку, ткнул в неё пальцем.

Красного цвета было больше, чем чёрного. Ну вот… Я снова облажалась. Почему у меня всё и всегда идёт через одно место? Как будто проклял кто. Причём с рождения.

Другие сотрудники сдавали статьи с первого, ну или, на худой конец, второго раза, а я, в лучшем случае, с четвёртого или пятого. Старый Макарыч держал меня только «по доброте душевной» и ещё потому, что когда-то был знаком с моим дедом.

— Ясно…

— И чтобы к завтрашнему утру всё было готово!

Я покивала в ответ, представляя, как проведу очередной вечер за горсткой бумаг и стареньким компьютером. Обычный распорядок дня…

— Елизавета, — позвал Макарыч.

— Да?

— Постарайся не облажаться, я устал тратить на тебя время, деточка. Нужно стараться больше.

Нужно стараться больше. С этим девизом я шла по жизни. Сначала я старалась в школе, где меня никто не замечал, затем в университете, где я прослыла серой мышью, а теперь ещё и на работе, куда меня взяли просто по милости…

Я честно старалась: всегда приходила вовремя, приносила в офис вкусную выпечку, поддерживала коллег и приходила на помощь, когда им это требовалось, но… у шефа были свои любимчики, у мужской половины сотрудников нашей газеты свои, а я оставалась в тени.

Вздохнув, забрала папку со стола Макарыча, извинилась и удалилась прочь. Покинув кабинет шефа, прямиком направилась за свой стол — в самом углу огромного помещения. Я обитала в самой тёмной части рядом с большим фикусом, который кроме меня никто не поливал. У меня был самый древний, исцарапанный стол, самый старый компьютер, включать который приходилось минут двадцать, не меньше. В общем и целом, все самое старое, дряхлое, хлипкое.

Тенью прошла по офису, села за свой стол и с сожалением отметила на часах начало шестого. Это означало, что переделывать большую часть текста придется дома. Провести его, как обычно — за старым ноутбуком в окружении пыльных книг и в полном одиночестве, которое скрашивала разве что моя рыбка.

Оставшиеся сорок минут убила ничегонеделанием. Рука не поднималась открыть испещрённую исправлениями папку, снова погрузиться в статью, которая казалась мне очень даже хорошей. Понаблюдала за коллегами: Марина — наша первая красавица, как обычно, заигрывала с программистом Валерием, который нравился мне с первого дня работы в газете и который ни разу не взглянул в мою сторону.

Впрочем, винить его я не могла, ну кто бы на меня вообще засмотрелся? Худая, угловатая, с рыжим, отнюдь не привлекательным цветом волос и обычными карими глазами. Одним словом — ничем не примечательная. Я бы на его месте тоже предпочла красивую, фигуристую Марину. Улыбчивую, красивую и всегда стильно одетую…

Эх, мне бы выглядеть хоть на четверть так же хорошо, как Синицына и тогда наверняка я смогла бы обзавестись хотя бы другом, а, может быть, даже и женихом. Но мне не светило… Сколько не пыталась, а всё было зря. Мне суждено помереть старой девой, как и предсказывала злобная тётка по маминой линии.

За тяжёлыми размышлениями прошёл остаток вечера и вскоре стрелка часов достигла шести. Я неспешно собрала вещи, упаковала свою разгромную статью в большую сумку серого цвета, схватила пальто со стула.

По пути из офиса попрощалась со всеми и получила ответ лишь от престарелой уборщицы Марины Александровны и добряка-охранника, которого я часто угощала пирожками.

Тень, самая настоящая тень. Никто меня не замечал: родители, отказавшиеся ещё в детстве, учителя, игнорировавшие любимые мои старания проявить себя в их предмете, первый мальчик в которого я влюбилась, второй мальчик в которого я влюбилась, шеф, коллеги и даже соседи по той дыре, которую вряд ли можно было назвать домом. По крайней мере, в здравом уме. Покосившееся обветшалое двухэтажное строение советских времён, которое скорее годилось под снос, нежели под проживание… --">