Элизабет Эштон - Звезды Сан-Сесильо

Беатрис, правда?

— Я? Да, она была там!

— И что она вам сказала?

— Она… — Лайза беспомощно спрятала лицо на его груди. — О, теперь это уже не имеет значения! Поскольку вы не собираетесь жениться на ней!

— Для меня это не имеет значения, я не собираюсь жениться на ней, Лайза. — Он повернул ее лицо к свету. — Вы очень страдали, и я жестоко страдал, и я хочу знать причину. Что сказала вам Беатрис, кроме того что выдумала историю о предстоящей свадьбе со мной?

— А в этом никогда не было ни доли правды? Вы никогда не были намерены жениться на ней? Хотя она фактически управляла хозяйством в вашем доме и занималась вашей дочерью?

— Нет, никогда. Позже я объясню и другое, но сейчас ближе к делу: что сказала вам Беатрис?

— Она… она сказала, что я бегала за вами и ставила часто в неловкое положение! Что вы признались ей, какие неприятности я вам доставила, и попросили забрать Жиа, чтобы избавиться от меня! О Хулио, — лицо ее дрожало, — это было ужасно!

— Это ужасно! — согласился он, прижимая лицо к ее волосам и покровительственно притягивая ее к себе. — Но хотя с ее стороны это было почти преступно, почему вы поверили ей? Разве я когда-нибудь дал вам повод думать, что способен обсуждать вас с другой женщиной? Вы считаете, что я способен на это? Особенно когда вы, должно быть, поняли, что ваше очарование подействовало на меня сильнее, чем что-либо когда-либо в моей жизни!

— Но я не понимала! — возразила она. — Хулио, я не понимала! Я считала, что вы только добры ко мне… Иногда мне казалось, что нравлюсь вам, но я не думала, что вы из тех мужчин, которые…

— Стремятся найти одну совершенную розу в саду? Она подняла голову и пристально посмотрела в его глаза. Черные и блестящие, они, казалось, завораживали ее.

— Я… я действительно так много значу для вас?

— Да! А что я значу для вас?

Внезапно мужество вернулось к ней, робость исчезла, она подняла руки и обвила их вокруг его шеи. Ее глаза были не просто прозрачными, они смотрели преданно и с обожанием.

— Вы единственный мужчина, которого я смогла бы полюбить за всю свою жизнь! За дюжину жизней! Именно из-за вас я пожалела, что у меня не хватило мужества броситься в море, когда я была на полпути от обрыва. Из-за вас я стала строить свои планы на будущее. У меня нет никакого будущего без вас и Жиа! Я люблю вас обоих, но вас я люблю больше жизни!

— Querida! — Это слово вырвалось у него как часть долго подавляемого внутреннего смятения, а губы снова припали к ее губам. Она уже предвкушала блаженство в том, чтобы отдаться человеку, который будет владеть ею всегда и полностью. Между ними никогда ничего не будет наполовину — только полная принадлежность друг другу и желание, похожее на пламя. Все ее тело дрожало, а он все крепче сжимал ее в объятиях, словно хотел убедить ее, что все ее мечты сбылись. Когда он наконец поднял голову, ее губы напоминали алый цветок. Он задумчиво посмотрел на нее: — Почему мужчина любит одну и только одну женщину? Почему она имеет для него такое значение, что без нее он никогда не живет по-настоящему? — спросил он.

Лайза подняла руку и прикоснулась к его лицу.

— Но можно же любить больше, чем один раз, разве нет?

— Не так, как я люблю вас! — Его оливковая кожа потемнела, и ей впервые пришло в голову, что он не англичанин, а испанец, который может стать бешено ревнивым, если появится повод, а может быть и без повода!

— Лайза, если вы думаете, что можно любить больше, чем один раз…

— Я не думаю, не думаю! — немедленно заверила она, перебирая пальцами его густые волосы и восхищаясь их красотой. — Но вы, Хулио, — запнулась она, хотя теперь зашла так далеко, что ей ничего не оставалось, как продолжать, — вы же очень любили мать Жиа, не так ли?

Он довольно неожиданно отстранил ее от себя и резко спросил:

— Кто вам это сказал?

У нее на языке вертелось: «Донья Беатрис», но он избавил ее от необходимости произносить это имя.

— Мой добрый друг донья Беатрис де Кампанелли много сделала для меня или, скорее, против меня! — Сухость его тона наполнила Лайзу тайной радостью, что она не донья Беатрис. — Лайза, я расскажу вам все о ней и о моей жене, потому что иначе это всегда будет стоять между нами, а без полной веры — нет и полного согласия.

Он слегка обнял девушку и погладил ее лицо.

— Дорогая, если Беатрис сделала вас несчастной, могу только сказать, что сожалею об этом. Видите ли, мы с вами с самого --">