Одри Дивон - По ту сторону лета

Одри Дивон. По ту сторону лета

Предисловие

Это была такая мелочь, что вполне могла пройти незамеченной. Я села в 86-й автобус. Поискала свободное место, но народищу было не протолкнуться. И тут какая-то девушка встала и кивнула мне: садитесь, мол. Я не сразу поняла, что означает такая любезность, и плюхнулась, даже не улыбнувшись ей в ответ. За окном Париж тонул в тумане, и асфальт казался темней, чем обычно. Мы ехали мимо сплошной серой стены, и я успела поймать в стекле свое отражение. И тут до меня наконец дошло. Эта девчонка приняла тебя за старуху. Сначала я удивилась. Наверное, она меня плохо разглядела. Сколько ей может быть лет, этой паршивке? Двадцать? Ну двадцать пять. Конечно, для нее я старуха. Она стояла прямо за мной, в нескольких сантиметрах, касаясь моего плеча, я слышала ее дыхание и ощущала слабый аромат духов. Беззаботная пичужка, предвестница беды.

А ведь когда-то и я была такой же. Беспечной. Уверенной, что молодость — мое нормальное состояние и я никогда не окажусь на той стороне. С ума сойти, до чего все наше существование похоже на простую смену декораций. Сам-то ты никуда не деваешься, это окрестный пейзаж меняется и тебя относит к другому берегу, на который ты не просился. Ты сидишь, удобно устроившись в гнезде своей самоуверенности, а мир вокруг вертится в бешеной пляске. И наступает день, когда к тебе перестают обращаться: «девушка». Ты и не заметила, как это случилось, но понимаешь, что тебя больше никогда не назовут этим словом. Можешь сколько угодно размахивать руками — тебе его уже не поймать. И в этот миг горло тебе сжимает такой тоской, что впору завыть. «Девушка» исчезла, и ты сознаешь, что вслед за ней из тела понемногу утекают силы.

Хоть бы девица вышла и я забыла об этом эпизоде. Автобус резко затормозил, и это привело меня в чувство. Пневматические двери с шипением отворились, впустив теплую сырость первых осенних дней, и девушка стала проталкиваться к выходу. По пути она в последний раз обернулась. Короткая юбка бесстыдно открывала умопомрачительно длинные ноги; на лице — ни единой морщинки. Не уверена, что я правильно расшифровала ее взгляд. То ли сострадание, то ли легкое отвращение. Может быть, она догадалась, что роли меняются и когда-нибудь ей придется занять в автобусе мое место, сидячее место. Она вышла, оставив позади себя шлейф оскорбительного пренебрежения, будто дала мне пощечину. Вот уж не думала, что с такой точностью смогу назвать день, когда наступила моя старость.

1

Меня зовут Эжени Марс. Мне пятьдесят восемь лет. Если завтра я помру, жизнь на земле не остановится. То, что меня больше нет, заметит от силы человек десять. А заплачет — от силы пять. Я — легко заменимая частица. Вот какие думы меня одолевают, когда я пытаюсь уснуть в своей слишком широкой кровати. Совсем ты одна, бедная моя Эжени. И в этот самый миг о тебе не вспоминает ни одна живая душа. Прохлада простыни начинает казаться мне саваном, я словно предвосхищаю собственную кончину, понимаю, каково это будет — когда меня по-настоящему не станет, когда я перестану существовать. Как наяву вижу свое неподвижное тело, навсегда застывшее по причине банальной смерти, с непоправимо белым лицом. Потом до меня доходит, что комната пуста, что меня никто не оплакивает, и вот тогда мне становится худо. Все-таки это ужасно — отпускать в мир иной женщину, не пролив по ней ни единой слезинки. Каждый имеет право на свою долю скорби. Даже бедняки, даже калеки. Потому что в противном случае выходит, что ты прожил свою жизнь зря. Совсем ты одна, бедная моя Эжени. И после смерти никто о тебе не вспомнит.

Одиночество. Это слово стучит в висках и колотится о стены спальни. Мне все труднее с ним мириться. Я сознаю, что исчезну навсегда, не оставив следа в людской памяти, и эта мысль мне непереносима. Тогда я достаю из верхнего ящика тумбочки маленькую коробочку и глотаю овальную таблетку. «Пустота-чернота, пустота-чернота».. Я быстро-быстро повторяю про себя это волшебное заклинание, и ровно через пятнадцать минут ощущение дурноты проходит. Как приступ морской болезни. Пошатнувшееся было равновесие моего существования восстанавливается. Спасибо химии.

Муж ушел от меня несколько лет назад. Не помню, чтобы это меня так уж сильно огорчило. Единственное неудобство, возникшее после его ухода, — температура моей постели. Жорж в основном состоял из --">