Евгений Юрьевич Лукин - Житие Бориса Завгороднего

интеллигентам законы были писаны, а Завгороднему — нет.

* * *

На дворе, следует заметить, стояла эпоха очередей. Во весь рост. Причём очереди были двоякого рода и различались прежде всего предлогом: очередь за чем-то (за мясом, за помидорами) и очередь на что-то (на ковры, на жилплощадь). Ну и на книги в том числе. Помнится, поступила по разнарядке в некое учреждение энциклопедия домашнего хозяйства. В единственном экземпляре. Так сотрудники разыграли её в лотерею и месяц потом не разговаривали со счастливицей, которая, как утверждали, и не счастливица вовсе, а мошенница, поскольку сама эту лотерею и проводила.

Но вот кому на книжной Руси жилось особенно хорошо, так это обкому комсомола. Печатная продукция — она ведь не сразу попадала на прилавки. Для начала её любезно, по дружбе представляли вниманию всевозможных секретарей ВЛКСМ. Вдруг какую контру углядят! Бывало, и углядывали. Ну в таких случаях — что? Хвать — и к себе её на книжную полку. Без какой бы то ни было переплаты. Естественно, что домашние библиотеки у них были богатейшие.

Так вот, один такой общественный деятель сидел себе в своём кабинете, когда дверь открылась и в помещение ступил юный красавец цыганского типа — весь в джинсе, с «дипломатом» и в импортных очках-светофильтрах.

— Здорово, гегемон! — возликовал при виде гостя лидер прогрессивной молодёжи. — Присаживайся… Что скажешь?

Услышав слово «гегемон», Борис Завгородний насупился, сел, поставил «дипломат» на пол, снял очки, взглянул в глаза.

— В Свердловске кээлэф, — глухо сообщил он.

— Кто в Свердловске? — ужаснулся владелец кабинета.

— Кээлэф, — твёрдо повторил посетитель. — И в Ростове кээлэф.

— А по-русски это как будет?

— Клуб любителей фантастики.

— Ах КЛФ!.. — дошло наконец до молодого перспективного руководителя. Даже выдохнул с облегчением. — Та-ак… И?

— А у нас нет.

— Ага… То есть ты ко мне вроде как с инициативой? И что нужно?

— Помещение. Документ. Печать.

— Думаешь, это всё так просто?

— А сё? А сё? — взволновался Борис, и речь его стала стремительна и шепелява. — Во Владике вон штурмовые отряды организовали…

Услышав про штурмовые отряды, столоначальник спал с лица.

— К-как штурмовые? — спросил он, холодея. — Для чего?

— Для защиты братьев Стругацких!

— От кого?!

— Н-ну… так… вообще…

Пару секунд хозяин кабинета пребывал в неподвижности. Потом ослабил узел галстука, покрутил головой, прочистил горло.

— Знаешь, Боря… — сипло произнёс он. — Я сегодня всё выясню… и насчёт помещения, и насчёт печати… а завтра ты ко мне зайдёшь… Лады?

Выпроводив гостя, снял телефонную трубку и, оглянувшись на дверь, набрал номер.

— Борис Иванович? Да, я… Тут вот какое дело… Был у меня сейчас некий Борис Завгородний… Тёзка ваш…

Глава 2

Поразительно, однако, явившись назавтра в обком комсомола, слесарь Центрального рынка услышал, что будет ему всё-всё-всё: и печать, и документы, и зальчик в обществе книголюбов по четвергам. Вот стол, вот бумага, вот ручка — садись пиши заявление. Собственно, происходящее показалось поразительным лишь друзьям Бориса и прочим членам зарождающегося КЛФ. Сам же Борис был настолько целеустремлён и наивен, что воспринял чудо как должное.

Иногда возникало впечатление, будто неподкупная советская действительность почтительно расступается перед неистовым слесарем. Не зря же учил Владимир Ильич Ленин, что идея, овладевшая массами, становится материальной силой. А Борис Завгородний, несомненно являясь составной частью трудящихся масс и будучи одержим идеей, представлял собой более чем серьёзную угрозу мирной жизни. Речь, разумеется, идёт о мирной жизни руководящих товарищей.

Дома у него тем временем потихоньку происходило великое переселение книжек на вспомогательный стеллаж в кухне, а почётное место в центре частной библиотеки постепенно колонизировали англо-американские покетбуки с автографами классиков мировой фантастики. Страшно было даже предположить их стоимость на тогдашние наши деньги.

Понятно, что переписывался Борис Завгородний не только с заграницей. Объём его корреспонденции поражал воображение. А уж если представить почтовые расходы… Прикинешь этак, тряхнёшь головой и подумаешь невольно: «Нет, всё-таки тронутый…»

Страшно подумать, что делают с человеком каких-нибудь полтора месяца --">