Извас Фрай - Ночь в Новом Орлеане

Часть Первая

Божественная Радость

Представь, что я твой друг. Я уже много лет вместе с тобой и ты можешь доверить мне всё на свете. Теперь, представь, что я твой отец. Я заботился о тебе и не знал сна. Все, что я имел – я отдал тебе. Теперь, представь, что я – твой брат. Я всегда защищал тебя от врагов, и ты не знал страха, пока держался за мое плечо. Теперь же, сделай невозможное. Представь, что я – это ты.

В который раз я падаю со скалы в бездонную пропасть и разбиваюсь вдребезги, не оставляя и осколка. Это напоминает мне о мире, которому приказано, блуждая в пустоте, не знать ни покоя, ни цели. И если после этого ты все еще намерен это читать, то лучше не надо – прибереги здравый рассудок для потомков. Ты смел, если продолжаешь читать. Так что, не трать мое время и лучше сгоняй на кухню за кофе. Все лучше, чем читать. Читать – удел безумных. Читать – слишком опасно. Слишком большой риск, что у тебя появится своё мнение.

А началось все с кофе, над которым я склонил голову. Я висел над полуполной чашкой с горьким кофе, думал, как приятно и уютно, удобно и комфортно, по-домашнему приятно было бы сейчас танцевать в петле. Но вместо этого, я сижу и сербаю кофе с печеньем, пристально разглядывая девушку, ради которой отказал себе в удовольствии не быть живым. Такая глупость! Самому не верится, что я способен на что-то не для себя. А все же, лучше посидеть. Ведь кто знает, что будет дальше?

– Нет! Я вам говорю, это полное безумие!

Улица города была уже готова вывернуться наизнанку, показывая всем, кто ещё смотрит, своё настоящее лицо. И лишь я, ослеплённый гневом, старательно не замечал той красоты, от которой меня отделяло лишь мнимое стекло, которое существует лишь тогда, когда я к нему прикасаюсь.

– Успокойся, чем спокойнее человек, тем дольше он живет. А ты пока мне нужен живым. А без безумия – жизнь не жизнь.

Мое лицо покраснело от гнева. Она выводила меня из себя и была тем единственным человеком, который бесил меня настолько, что я терял драгоценное самообладание и спокойствие. Как хорошо было бы, если бы не она. Тогда, жизнь потеряла бы весь свой смысл, и еще одним потребителем стало бы меньше. А так, она была единственным, что продолжало держать меня здесь, хоть и одним из факторов, почему я недолюбливал жизнь. Она потеряла контроль сразу же, как принесли меню. Я очень пожалел, что не приехал в этот город с феминисткой, которая бы работала сама и платила бы за себя в ресторанах. А так, мой кошелек терял вес. Все больше, больше… Принесли чек. Кошелек лишился последних денег и стал тем немногим кошельком из натуральной крокодильей кожи, которым приходилось быть пустыми.

– Да уж, после этого ужина мне будут сниться кошмары, где мой убитый бюджет будет преследовать меня с целью отомстить. И правильно сделает! А во всем виновата ты, голубка моя.

– Ой, успокойся! – Чарли сделала умиротворенное лицо, после очередного глотка капуччино за десять моих долларов.

– Тебе легко говорить, душа моя, – вздохнул я. – Не ты платила.

– Ой все, прекрати! Мы в Новом Орлеане, а тебе жалко пары долларов на вечер.

– 118 долларов, – прочитал я, – плюс чаевые – 130!

– И тебе их жалко?

– Для тебя, дорогуша, мне, конечно же, не жалко. Но сделай мне одолжение, в следующий раз – пей кофе в кофейне напротив, а не здесь.

– Ну ладно-ладно. Все для тебя. А сколько времени? Уже, кажется поздно.

Я взглянул на часы. Бесконечная ночь.

– Без пяти двенадцать. Мы здесь почти четыре часа.

– Что?!

– Да уж, время течет быстро, пока мы говорим.

– И, что же теперь делать?

– А разве у нас много вариантов? Предлагаю идти домой.

– Can I help you? – Спросил неизвестно откуда вышедший официант.

– Yes, you can go to my ass! – Еле сдерживаясь, сказал ему я.

Схватив Чарли за руку, я потащил ее к выходу. Та лишь у самого выхода прокричала официанту:

– Sory!

А когда мы вышли на ярко освещенную, ночную улицу Нового Орлеана, она, с горечью и легким гневом, спросила:

– Зачем, ну зачем ты нагрубил ему?!

– Он меня достал этой фразой: «Can I help you?». Да пошел он!

– Меня тоже он бесит, но разве я не могу сдержать гнев?!

– Можешь. Но теперь, мы идем домой.

Я, уже нежно, взял ее