Пэлем Грэнвил Вудхауз - Два рассказа

П. Г. Вудхауз. Два рассказа

Защитник

В новеньком котелке и лучшем костюме (с десятью шиллингами мелочью в правом кармане брюк) Томас Бошем Алджернон Ширн, напутствуемый родными, покидает тихую гавань и пускается в плавание по бурным водам школьной жизни. В церемонии приняло участие все семейство: вот младшая сестренка, от сознания торжественности момента даже переставшая обзываться, вот тетушка — смотрит строго и назидательно.

— Скоро уже поедешь, — сказал мистер Ширн. — В Эклтоне тебе наверняка понравится. Главное, отрабатывай подачу. Отбивать нынче умеют все, хороший же подающий в крикете — на вес золота. А в футболе играй в нападении. Полузащитником, конечно, играть веселее, зато у бомбардира больше шансов попасть в сборную.

— Ладно, папа.

— Да, и учись как следует, — напоследок вспомнил отец.

— Ладно, папа.

— И, Том, — добавила миссис Ширн, — в школе тебе точно будет хорошо, потому что я попросила миссис Дэви написать ее сестре, миссис Спенсер, у которой сын в Эклтоне, чтобы он за тобой присматривал. Мальчик учится в корпусе мистера Дэнкрофта, это рядом с корпусом мистера Блекберна^[1], так что вы будете совсем близко.

— Ладно, мама.

— И вот еще, Том, — с жаром заговорил старший брат, выступая вперед. — Не забывай, чего я тебе говорил.

— Ладно.

— Все будет тип-топ, если не станешь задирать нос. Главное, помни: может, среди приготовишек ты и ходил в королях, в Эклтоне ты пока никто.

— Ладно.

— Ты не грязнуля, уже дело. Вообще все бы ничего, если бы не твое нахальство… Его у тебя на десятерых. Держи его при себе.

— Ладно, сбавь обороты.

— Ну вот, — с мрачным торжеством произнес знаток школьных нравов. — Если скажешь такое в Эклтоне, тебе точно накостыляют.

— Это еще кто кому накостыляет!

У старшего, который так и не сумел внушить к себе должного уважения, несмотря на то что месяц назад поступил в Сандхерст^[2], зачесались кулаки, но, поскольку их с братом разделяла вагонная дверь, он воздержался от активных действий.

— Ну ничего, скоро это из тебя выбьют. Слушай, если с кем-нибудь сцепишься, помни, чему я тебя учил. И на твоем месте я бы записался на бокс. Будешь тренироваться — из тебя выйдет вполне приличный боксер в весе пера.

— Ладно.

— Напиши, когда Эклтон будет играть с Хейлибери, я приеду поболеть. Хочу посмотреть этот матч.

— Ладно.

— До свиданья.

— До свиданья, Том!

— До свиданья, солнышко!

Хор тетушек и других взрослых: «До свидания, Том!»

Том (всем сразу): «До свидания!»

Поезд трогается.

Кеннеди, староста «Дэнкрофта», уведомил Спенсера, что вовсе не просил превращать комнату в духовку. То, что он, Кеннеди, любит погреться зимой, не означает, что надо включать газовую плиту посреди летнего семестра, когда градусник и так зашкаливает. Спенсер ответил, что думал приготовить к чаю оладьи. Кеннеди с жаром посоветовал ему не думать, раз уж Природа не снабдила его необходимым органом. Чтобы думать, объяснил Кеннеди, нужны мозги, а Спенсеру вместо них всучили дешевую подделку из глины и штукатурки.

После еще двух-трех столь же изысканных комплиментов Спенсер получил дозволение отбыть и, спустившись в комнату младших, сообщил своему другу Фипсу, что жизнь полна невзгод.

— Чего на этот раз? — спросил Фипс.

— Всё. Только первая неделя семестра, а меня уже оставили после уроков практически ни за что и задали переписать лишние сто строк, да тут ещё Кеннеди со своей печкой. Откуда я знал, что ее нельзя включать? Лучше бы я прислуживал^[3] кому-нибудь другому.

— Ты вот тут болтаешь, а тебе, между прочим, письмо, — заметил Фипс. — На каминной полке лежит, на тебя смотрит.

— И правда. Ничего себе!

— Что такое? Ничего себе! Почтовый перевод! На сколько?

— Пять шиллингов. Слушай, кто такой Ширн?

— Новенький в «Блекберне». А что?

— Тьфу ты! Вспомнил! Мне велено за ним присматривать. Вот послушай: «Миссис Ширн передала эти деньги для тебя. Сын пишет ей, что прекрасно устроился в школе, и она считает, это благодаря тебе». А я даже не знаю, как он выглядит. Начисто про него забыл.

— Ну так пойди познакомься.

— Охота была возиться с новичком, — упорствовал Спенсер. — Небось тот еще свинтус.

— Все равно надо, — сказал Фипс, не лишенный начатков совести.

— Не хочу.

— Ну не ходи. Но тогда надо --">