Коллектив авторов - Газетная война. Отклики на берлинские радиопередачи П. Г. Вудхауза

Газетная война. Отклики на берлинские радиопередачи П. Г. Вудхауза

Перевод и вступление Андрея Азова

За день до нападения Германии на Советский Союз немцы выпустили Вудхауза из лагеря в Тосте и перевезли в Берлин. Его тотчас окружили журналисты, и во время беседы с ними он проговорился, что собирается выступать на немецком радио с рассказами о своих военных злоключениях. Опубликованные в «Нью-Йорк таймс» 26 июня, эти его слова вызвали шквал негодования у англичан. 28 июня, в один день с выходом первой берлинской радиопередачи Вудхауза, раздался первый печатный отклик — статья журналиста Уильяма Коннора (больше известного под псевдонимом Кассандра) «Цена предательства». В течение нескольких следующих недель на редакции крупнейших английских газет — «Таймс» и «Дейли телеграф» — сыпались возмущенные письма читателей. Спор вокруг Вудхауза достиг наивысшего накала, когда 15 июля все тот же Уильям Коннор выступил на Би-би-си с яростной диатрибой против Вудхауза, открыто обвинив его в измене родине.

Ниже публикуются наиболее яркие из выступлений как против Вудхауза, так и в его защиту, появившиеся в этот короткий период. Источниками текста послужили книги Иана Спраута «Вудхауз и война» (I. Sproat. Wodehouse at War. — London: Milner & Co., 1981) и леди Фрэнсес Дональдсон «П. Г. Вудхауз. Биография» (F. Donaldson. P. G. Wodehouse. А Biography. — London: Prion, 1982).

Обвинители Вудхауза Цена предательства

П. Г. Вудхауз, говоря словами его героев, «кормится и поится» у нацистов в «Адлоне» — самом большом и роскошном отеле Берлина. Создатель и единоличный владелец Берти Вустера удобно устроился в номере на третьем этаже — «очень уютном», как он сам признается, — и будет выступать по радио с еженедельными программами для американских слушателей. «Беседы на общие темы, ни слова о политике, — поясняет Король Смеха и продолжает: — Я совершенно не способен ни на какие воинственные чувства. Только я готов разозлиться на какую-нибудь страну, как я встречаю порядочного человека оттуда. Мы с ним выпиваем, и всякие мысли о войне улетучиваются».

Вудхаузу повезло.

Он не видел, как нынешние его хозяева, эти новые гунны, сравняли с землей целые районы Лондона, Ковентри, Ливерпуля и других городов. Он не слышал грохота пулеметов, под который белокурые бестии из Люфтваффе поливали пулями английских моряков, барахтающихся в воде.

Наверняка Геббельс поздравляет себя с тем, как ловко сможет воспользоваться Вудхаузом на немецких радиоволнах. Объективный голос. Рассудительный голос. «С одной стороны так, с другой стороны эдак…» Но пусть Вудхауз говорит хоть на языке ангелов, нам-то хорошо видны его дьявольские копыта. Пускай Дживс шепчет нам с немецких радиомачт. Пускай этот джентльменнейший джентльмен воркует и мурлычет, как никогда прежде.

Но ребят из клуба «Трутни» ему никогда не увлечь. Никогда, никогда, никогда.

Уильям Коннор.

«Дейли миррор», 28 июня 1941 г.

Сэр!

Многочисленные друзья и поклонники П. Г. Вудхауза с радостью встретили новость о том, что его наконец-то выпустили из силезского лагеря для интернированных и что ему предоставили полную свободу передвижения в пределах Берлина. Вудхаузу уже почти 60 лет, и переносить заключение ему было непросто.

Куда меньше мы были рады новости о том, что он собирается вести в Берлине еженедельные радиопередачи на Америку. Сказать по правде, мы в полном ужасе.

Берлинские выступления всемирно известного англичанина, в каком бы «нейтральном» тоне они ни велись, не могут быть ничем иным, как рекламой для Гитлера, свидетельством нацистской терпимости, ярчайшим примером корректного и гуманного обращения нацистов с военнопленными — иными словами, сильной дозой мягчительного сиропа, чтобы отвлечь внимание американцев от чудовищных злодеяний, совершаемых в немецких лагерях над тысячами военнопленных, которым повезло меньше, чем Вудхаузу.

Нет никаких сомнений, что Вудхауза освободили специально для этой цели. Расчет был блистательный — и, увы, мой старый друг полностью его оправдал. Я берусь утверждать, что он решительно не осознает того, что делает. Он добрый, покладистый человек, отрезанный от родины и лишенный доброго совета, — по-видимому, он согласился выступать потому, что не видел в этом никакого вреда, и еще потому, что это давало ему возможность после долгого плена напомнить о себе своим друзьям в англоязычном --">