Юрий Юрьевич Завражный - Рассказы

Юрий Завражный Рассказы (из сборника Макароны по-флотски)

Родился в 1960 году в далекой от моря Алма-Ате, в семье молодого лейтенанта, служившего на Камчатке, куда и был перевезен в двухмесячном возрасте. С тех пор всегда живет у пенной полосы прибоя — там прошли и школа, и ЧВВМУ им. П. С. Нахимова, и последующая служба на ставшей родной Камчатке (Бечевинка и Вилючинск). В 1995-м решил, что офицер дважды не присягает, а потому с ощущением легкой печали сменил китель капитана 3 ранга на пиджак и водолазку. Перепробовав несколько гражданских профессий — от художника по свету до программиста — твердо решил, что нет ничего лучше паруса, горных лыж, гитары и русской бани. Любовь к соленым волнам и веселому трепу привела к потребности изливать мысли на бумагу и монитор компьютера — так проще, потому что язык устает. Изредка появлялся в камчатской периодике. Также написан сборник стихов, несколько песен, пьеса-мистерия «Все там будем...» и повесть-хроника «Последний шлаг восьмерки» о переходе яхты «Апостол Андрей» из Петропавловска в Санкт-Петербург через канадскую Арктику, в котором автору посчастливилось принять участие в 2002 году. Автор нескольких сайтов в Интернете. Представленные рассказы — из сборника «Макароны по-флотски». Что дальше? Дальше — мечты, которые, как известно, имеют обыкновение сбываться.

МОНОЛОГ ЛЕТЯЩЕЙ ДУРЫ

У-у-у-у-у!!! Вжж-ж-ж-ж-ж-ж!!! У-у-у-у!!! Это я лечу! Я! Я лечу-у-у-у!!!

Спасайся, кто может! Кто меня не знает? Все меня знают! Все меня боятся. Хотя, чего меня бояться, я — болванка без боевой части, я — учебная, вернее, учебно-боевая.

Я — крылатая ракета. Я — Пэ-тридцать пять! Пока лечу, немного расскажу о себе. Не для того, чтобы боялись, а чтоб уважали. Пока лечу. А лечу я — ох, быстро! У-у-у-у-у-у!!!

Меня пульнули с ракетного крейсера «Грозный». Знаете такой, нет? Их четыре было — «Варяг», «Головко», «Адмирал Фокин» и вот этот, с которого меня пульнули. Тротила и гексогена во мне нету. Я не взорвусь. Я просто врежусь, влеплюсь в мишень на бешеной скорости, только лохмотья полетят. Где-то там она, впереди, я еще не вижу. Я такая умная, я вперед смотрю, а что увижу — передаю туда, на «Грозный». По радио. Там мастера военного дела сидят, удальцы ракетного удара. Ну что, кого будем долбить? Они прикинут и покажут мне — опять же по радио: а вот этого. Хо! Нет проблем! У-у-у-у-у-у! И я включу захват цели. И ка-ак!..

А пока я лечуу-у-у. Ветер меня с курса сносит, а мне что! — меня обратно на курс по радио вернут, так что никуда не денусь. Я умная. Два режима стрельбы у меня есть — морской и береговой, я в разных режимах маленько по-разному на команды реагирую. Сейчас должен быть морской. Правда, эти лопухи сдуру включили береговой, а мне чихать! Они там направляют, а мое дело — лететь, я и лечу. У-у-у-у-у!!! Ой, погодите, команда какая-то! Секундочку...

...А-а... Это мне сказали телепилот включить. Включаю... Так... Ну-с, и кто это у нас там? Кто-то плавает впереди. Кто? А мне не все ли равно? Им на «Грозном» лучше знать, они ж тоже образованные. Что? Захват? Да нет проблем! А теперь смотрите, сейчас я пикировать буду. У-у-уу-у! !! Смешно мне. Мне-то видно четко, что никакая это не мишень. Тральщик это, оцепление полигона! Мишень где-то сбоку осталась... Мне-то что! «Морской, береговой...» Они там все мастера — им лучше знать. А на тральщике только что все пообедали... на палубу повылазили... солнышко... Сейчас будет вам солнышко!

У-у-у-у-у-у!!! Нате вам. Да здравствует Черноморский флот!

БАЦ.

ГЕРОЙ

Физическое тело, обряженное в клешеные суконные брюки и опять же суконный бушлат с пятью желтыми галками на правом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Если бы редкие прохожие могли видеть человеческую ауру, они немедленно пришли бы к выводу, что у данного представителя гомо сапиенс всякая аура отсутствует напрочь. Пугающий натюрморт дополняли революционно-красные момбасовские носки.

Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький и хлипкий, он девственно искрился под лучами веселого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже завтра растопит его в банальные веселые лужицы. А пока... Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках чуть поодаль остановки. И — опять же — тело...

Мимо остановки прошла, ковыляя, закутанная в --">