Юрий Валерьевич Мороз - Кошмары Менделеева

один час и тридцать пять минут возвращается с трёхлитровой банкой браги.

– Всё, – говорит, – что смог.

А сам еле на ногах стоит.

– Ну, падло! – орёт Куинджи,– ща я тебя разрисую, вождь недоделанный, ща я тебе твою трубку говёную в жопу засуну!

И ещё много чего кричал и про усы, и про национальность, и про родителей. Тут уже Менделеев не выдержал.

– Да хватит тебе, Архип. Ты же видишь, ему уже всё равно, он же никакой.

И вправду, Коба вроде бы и стоит, но глаза закрыты и уже похрапывает. Отнесли они его в дальнюю спальню, на кровать бросили, как был, в одежде и пошли вечер продолжать.

Менделеев быстренько из подручных средств аппаратик самогонный соорудил, перегнали брагу, разбавили в нужных пропорциях.

Куинджи аптечку притащил, чего-то добавил, зелёнки капнул – ну вылитый абсент!

И настроение сразу у обоих улучшилось. Выпили, поболтали о том, о сём. Даже пару песен модных акапело спели.

– А может и к лучшему, что Коба спать лёг, – сказал Менделеев, почувствовав руку Куинджи на своём колене.

Иван Петрович Павлов

Иван Петрович Павлов был не робкого десятка. Ага, как же! Не дождётесь! Он одной левой мог обезвредить до семи опасных людей. Но! В том-то и заключалась беда Иванпетровича, что была у него только одна рука. Если же хулиганов было больше семи, то Иван Петрович сильно страдал. А, нет! У него было две руки, но одну он никогда не вынимал из кармана.

Вот однажды решил Иван Петрович купить себе собаку-поводыря. Для этого он даже пошел на рынок, где продают всяких живых существ. И вот возвращается Иван Павлов домой, а жена ему:

– Здрасти! Явился.

А на поводке у него маленькая обезьянка. Жена ему тогда и заявляет:

– Если согласен – подпиши тут и вон там.

Ну, он и подписал. А остался в чем был. Все остальное жена у него отсудила.

И пошел Иван Петрович Павлов по дорогам. Сам поет, а обезьянка танцует. Так он насобирал денег на шарманку. Сам на шарманке играет, а обезьянка

поет. Голос у нее такой чистый-чистый, как ручей горный из тающих снегов.

Тут Иван Петрович задумался над смыслом бытия и встретил своего брата-близнеца. Звали его Дмитрий Иванович. Фамилия неизвестна.

Иванпетровичу было сорок лет, когда Дмитриваныч появился на свет. И вот они встретились. Да так, что даже обезьянка петь прекратила. Только и слышно было, как шарманка играет. Стоят, значит, и смотрят друг на друга, понять ничего не могут. Так и разошлись кто куда. Дмитрий Иваныч восвояси пошел, а Иван Петрович на зоологический рынок. Там он обменял все свое имущество на гладкошерстную собаку.

С тех пор Иван Петрович Павлов стал великим ученым, профессором естественных наук. Хотя, броде бы, не профессором, а доктором. И не естественных, а философских.

И вот сидит известный ученый у себя на веранде и чаи гоняет. А мысли в голову так и лезут, так и лезут. Иван Петрович все их тщательно записывает в

тетрадку, на которой крупно написано « ПОУТРУ». Откуда взялась на тетрадке эта надпись, никто не знает. Но специалисты утверждают, что ее сделал сам Павлов И.П.. А вот старожилы дачного поселка говорят совсем другое. Будто ночью пробрался в кабинет Ивана Петровича Дмитрий Иванович и надписал его тетрадку. Только его и видели.

Жёлтые ступеньки или секрет Менделеева

Менделеев сидел и красил ступеньки в подъезде жёлтым цветом.

– Дмитрий Иванович, ты чо? – спросил подошедший Куинджи с характерным округлением буквы «ё», отчего всегда казалось, что у него дефект речи.

– Да вот, Архип Иванович, приснилось мне нынешней ночью, что ступеньки все должны быть все жёлтые.

Куинджи вздохнул, взял ещё одну кисточку и стал помогать Менделееву. Во-первых, потому что уважал его как учёного. Во-вторых, знал, что если Менделееву что-то приснилось, то так тому и быть. И в третьих – секрет!

День рождения Чехова

Как-то раз у Чехова был то ли День Рождения, то ли юбилей творческой деятельности. Сидит Антон Палыч на диванчике, гостей ждёт, книжку читает. Как известно, у Чехова была очень плохая память. Поэтому, читая свою собственную книгу, он всякий раз говорил вслух «гениально» или «вот тут это здорово», а потом громко звал слугу Петра, чтобы уточнить, кто это написал.

– Вы бы хоть на обложке читали, – злился Пётр, каждый раз закрывая книжку и тыча в фамилию и инициалы самого Чехова жёлтым от папирос ногтём указательного пальца.

Польщенный своей гениальностью Чехов обычно дарил Петру мундштук со --">