Наталья Львовна Пушкарева - Частная жизнь русской женщины XVIII века

Наталья Пушкарева Частная жизнь русской женщины XVIII века

Иллюстрации М. Васильевой

ISBN 978-5-91678-137-3

© Н. Пушкарева, 2012

© ООО «Издательство „Ломоносовъ“», 2012

Предисловие

Кардинальные преобразования всего уклада российской жизни, которыми начался XVIII век, изменили быт и образ мыслей большинства россиянок.

Иностранцы, побывавшие в Восточной Европе накануне петровских реформ — Самуил Коллинз, Яков Стрейтс, Яков Рейтенфельс,^[1] — еще писали о России как стране «теремного затворничества» девушек и женщин, во всем зависящих от отцов и мужей, не имевших права ни показаться на людях, ни проявить как-нибудь свои желания.^[2] Но в дневниках и путевых записках тех западных наблюдателей российского быта, которым посчастливилось стать очевидцами решительных действий Петра I, взявшегося, по его словам, за «народное полирование», — отразились совсем иные впечатления.

Немецкий путешественник Г. Шлейссингер, описавший Россию начала XVIII в., назвал «пустой басней» утверждение своих предшественников о том, что русские девушки «вообще не смеют показаться публично». Описывая большой рынок, находившийся перед стенами Московского Кремля, он заметил, что среди торговцев было немало женщин разного возраста. Это подтвердил и чешский иезуит Иржи Давид: «…женщины появляются, где много публики и притом в большом количестве, — записал он, прибыв в Москву в 1699 г. — Сидят на лавках, продают шелка, ленты и так далее, разгуливают в шубах, плавно шествуют в высоких башмаках…»^[3]

Стоит, однако, учесть, что эти наблюдения иностранцев фиксировали образ жизни отнюдь не представительниц московской аристократии. Между тем именно им — княжнам и дщерям боярским — пришлось испытать на себе все «прелести» воспитания и времяпрепровождения в недоступных постороннему взору теремах. Поэтому при сопоставлении семейно-бытового статуса женщин допетровского времени и Петровской эпохи большее значение имеет сообщение секретаря австрийского посольства в Москве И. Корба. 1 марта 1699 г., отметил он, на пиру и последовавшем за ним празднике в честь бранденбургского посла впервые участвовали женщины, в том числе «принцесса Наталья» (Алексеевна, сестра царя). Правда, по его же словам, они пока еще только «смотрели на танцы и шумные забавы, раздвинув немного занавеси», разделявшие две комнаты. И все же И. Корб полагал, что «этот день сильно ослабил суровость обычаев русских, которые не допускали доселе женский пол на общественные собрания и веселые пиршества». Он же отметил, что «теперь… некоторым было позволено принять участие не только в пиршестве, но и в последовавших затем танцах…»^[4]

Ломка традиционных представлений о женщине, ее правах, роли, значимости и месте в семье происходила одновременно с первыми шагами по реформированию повседневного быта верхушки российского общества. Первым следствием реформ для женщин привилегированного сословия было внешнее изменение их облика. Указами Петра I 1700–1701 гг. было велено носить одежду европейского кроя. К 1 декабря 1701 г. женщинам предписывалось сменить весь гардероб и заменить его «венгерским и немецким костюмом». С тех, кто не подчинится указу царя, было велено «брать пошлину деньгами, а платье (старомодное. — Н. П.) резать и драть».^[5] Просторные наряды княгинь и боярынь, дававшие, по словам Б. И. Куракина «полную свободу раздаваться в толщину»,^[6] было приказано сменить на «образцовые немецкие женские портища», то есть платья с корсетом и юбками до щиколоток, а вместо венцов и кик украшать головы фонтанжами и корнетами.

Следующим шагом было реформирование модели --">