Александр Викторович Попов (sir_al) - Генезис древнерусской военной интеллигенции

обозначались все антигосударственные и антивоенные течения русского образованного общества. Особенно активно такое отношение военных к «интеллигентам-изменникам» проявилось в период Русско-японской войны, когда многие
представители образованных слоев общества выступили не только против войны,
но и против ведущей ее армии4.
Вместе с тем уже в это время появляются термины «офицеринтеллигент» и «военный интеллигент», обозначающие представителя гражданской интеллигенции, надевшего офицерский мундир5. В дальнейшем фор-

Иванов-Разумник Р.В. Что такое интеллигенция? // Интеллигенция. Власть. Народ: Антология.
С. 80.
3
Туган-Барановский М.И. Интеллигенция и социализм // Там же. С. 218.
4
День. № 133. 1905 г. 17 мая; См. также: там же. № 147. 1905 г. 31 мая; Военная жизнь. 1905. № 8/9;
Мартынов Е. И. Воспоминания о Русско-японской войне командира пехотного полка. Плоцк, 1910. С. 3,
4; Парский Д. Воспоминания и мысли о последней войне. СПб., 1906. С. 11; и др.
5
См.: День. 1905 г. 30 мая; Апушкин В. А. Мищенко. М., 1908. С. 6.
2

4

мируется самоидентификация офицеров как представителей одной из «интеллигентских» профессий6.
При этом причисление к интеллигенции было не просто формальным
актом. Так, генерал А. Апухтин считал, что офицер должен обладать не только
силою воли (характером) и чувством долга, но и интеллигентностью. Определяя это качество как «сумму познаний», в своих рассуждениях он рассматривал его более широко, связывая с умственным кругозором7. Как ни парадоксально, интеллигентность, как и высшая нравственность, по мнению
А. Апухтина, нужны военным прежде всего в мирное время, «чтобы не утрачивалась способность армии реагировать против рутины и поддерживать готовность к борьбе»8.
Формирование понятия «военная интеллигенция» имело несколько этапов. Первый из них раскрыт выше – его можно назвать фрагментарным, когда о
военной интеллигенции говорили не как о специфической социальной группе, а
только как об отдельных личностях в армии. Второй этап – это изучение военно-теоретических проблем, связанных с соотношением понятий интеллигенции
и офицерства. Эта работа начата представителями российской эмиграции первой половины XX в.
Потерпев крушение в Гражданской войне, представители военной эмиграции первой волны не перестали считать себя офицерами и сделали все для обобщения своего богатейшего опыта. Среди них были истинные военные интеллигенты, для которых смыслом жизни стал вопрос о причинах поражений России в
войнах начала ХХ в. и неудачи Белого движения. Их исследования привели к

Дрозд-Бонячевский А. «Поединок» Куприна с точки зрения строевого офицера // Военный cборник.
1910. № 1. С. 23. О том, что офицера можно считать интеллигентом, писали А. И. Деникин (Деникин
А.И. Путь русского офицера. М., 1991. С. 46, 58) и М. А. Иностранцев (Иностранцев М. А. Конец империи, революция и начало большевизма. ГАРФ. Ф. Р-5960. Оп. 1. Д. 4. Л. 43).
7
Апухтин А. Командный состав армии // Общество ревнителей военных знаний. 1907. № 3. С. 18.
8
Там же. С. 20.
6

5

формированию целого направления военно-исторических и военно-теоретических
сочинений9.
Главным качеством, объединяющим офицера и интеллигента, эмигрантская историография считала интеллигентность, понимаемую как уровень образованности и широту кругозора. Выступая против очернения офицеров русской левой прессой и советской историографией, военные эмигранты отмечали,
что по уровню образования дореволюционный офицер не только был выше
среднего гражданского интеллигента, но и значительно превосходил офицера
советского10.
При этом эмигранты предупреждали об опасности «полуинтеллигентности» офицерства. Раскрывая это понятие, Е. Месснер отмечал, что для офицера
недостаточно быть храбрым, обладать волей, знать свое ремесло, – он должен
быть гуманным, то есть уметь воевать «малой кровью»11.
Для представителя второй волны эмиграции, видного военного историка
Н. Рутыча термин «военная интеллигенция» уже вполне естественен. Он использовал его при анализе образов передовых офицеров, выведенных А. Солженицыным в эпопее «Красное колесо». Речь идет прежде всего о таких литературных
героях, как А. Крымов, Г. Воротынцев, А. Свечин, за которыми стоят фигуры реальных офицеров, впитавших в себя дух и идеи «военного ренессанса» (1907–1913
гг.), считавших себя «обязанными отвечать за русскую историю», и тех, кто, даже
оказавшись в Красной --">