Виталий Витальевич Тихонов - Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

внутренней драматургией, захватывающей читающего стенограммы. «…Чтение оказалось настолько захватывающим, что от него было невозможно оторваться»^[1], — делится своими впечатлениями Ю. П. Зарецкий от ознакомления со стенограммой заседания кафедры истории средних веков МГУ в 1949 г. Таково странное обаяние трагедии. Поэтому в итоге был выбран второй вариант, повествовательный в основе, построенный на «плотном описании», когда читателю предлагается достаточно подробный, хронологически последовательный ход собраний.

И последнее. Многие из фактов, приведенных в книге, не поддаются однозначной моральной оценке. По наблюдению современного исследователя Л. А. Сидоровой, «…корпоративная солидарность, не говоря уже о нравственной позиции историка, в условиях интенсивных идеологических чисток середины прошлого века постоянно давала сбои.»^[2]. Понимаю, что монография может вызвать гнев и недоумение части читателей, которые будут задаваться резонным вопросом: «Зачем былое ворошить, кому так легче станет жить?!» Поэтому подчеркну, что при исследовании руководствовался замечательным завещанием М. Блока: «Понимать, а не судить!»^[3].

Глава 1 Советская историческая наука «позднего сталинизма» как исследовательская проблема

1. Феномен советской науки и ее основные черты в 1930 — начале 1950-х гг

Современная цивилизация не может существовать, не опираясь на рациональное научное знание. Поэтому в обществе неизменно растет интерес к истории науки, осмыслению законов ее развития и механизмам функционирования. Проблема взаимосвязи науки и других социальных институтов на данном этапе находится в центре внимания многих научных дисциплин. Крайними позициями в этом вопросе являются интерналистский и экстерналистский подходы. Если с точки зрения первого развитие науки происходит благодаря внутренним законам и независимо от общества, то второй подход, наоборот, постулирует социальный заказ как определяющий фактор^[4].

Как это обычно бывает, истина где-то посередине. Необходимо признать, что наука, в особенности гуманитарная, является частью социальных практик^[5], выступает важным общественным институтом. Более того, процесс институционализации науки теснейшим образом связан с формированием в Новое время государства современного типа^[6], зачастую разделить развитие государственных институтов и науки невозможно. Справедливо это и в отношении советской науки: «Корреляция между двумя социальными институтами — властью и наукой в советский период нашла свое отражение в механизмах социальной и когнитивной институционализации науки, в умалении конкуренции между исследовательскими группами, в формировании специфических форм иерархизации научных школ и направлений, в монополизме некоторых из них, в выдвижении новых авторитетов в научном сообществе и в продвижении идеологически верных псевдоавторитетов»^[7].

Проблема взаимоотношения науки и власти продолжает остро волновать исследователей. Основным трендом является признание тесной взаимосвязи власти и науки как общественного института. Согласно М. Фуко: «Пожалуй следует отбросить… целую традицию, внушающую нам, будто знание может существовать лишь там, где приостановлены отношения власти, и развивается лишь вне предписаний, требований и интересов власти… Скорее, надо признать, что власть производит знание (и не просто потому, что поощряет его, ибо оно ей служит, или применяет его, поскольку оно полезно); власть и знание непосредственно предполагают друг друга; что нет ни отношения власти без соответствующего образования области знания, ни знания, которое не предполагает и вместе с тем не образует отношений власти»^[8]. По мнению известного специалиста по философии и истории науки А. П. Огурцова, «в наши дни все более и более осознается то, что отношения между наукой и властвующими инстанциями нельзя трактовать как отношения кардинально отличных друг от друга сущностей, что инстанции власти не внеположны науке, но имманентны ей»^[9].

Нередко говорится о симбиозе государства и науки: «В рамках этого симбиоза государство стремится использовать науку для получения знаний, применимых для развития его экономической и военной мощи, для идеологического оправдания своей политики, для повышения международного престижа. В свою очередь наука --">