Максим Владимирович Ковалёв - Долька (СИ)

думал?!

   Мама постучала себя кулаком по лбу.

   Отец словно бы порывался ответить столько же резко, но смолчал.

   - ... запирался. Копал... А землю?

   - На пашню... с навозом.

   Отец отвечал как нашкодивший ученик перед учительницей. Хотя мама работала на почте, а не в школе. Зое было жаль отца. И в тоже время не жаль. Тот в чём-то очень провинился, она понимала это, пусть и не знала, в чём именно. Пальцы всё расчёсывали волдыри на ноге, отчего кожа горела только сильнее. Дик пытался вырваться, но она удерживала его.

   Митяй заглушил свою пилу хотя бы ненадолго, слышно стало лучше.

   - Откуда у тебя это? - продолжала допрос мама, кивнув на сумку. - От Гришки, да? Я посмотрела, что там.

   Отец не ответил, но кивнул. Голова его склонилась на грудь, точно стала очень тяжёлой. Мама вновь постучала себя по лбу кулаком.

   - По нему тюрьма плачет! Загребут снова, как пить дать. И его и мать его тоже следовало бы! И тебя хочешь, чтобы забрали?

   Пила завизжала с удвоенной силой, вгрызаясь в дерево. Зоя зачесала кожу тоже с удвоенной силой.

   - ... когда? - что-то спрашивала мама.

   - ... только подержать у себя.

   - Только подержать! - воскликнула мама, перекрикивая вой пилы. - Это в милиции будешь рассказывать! Копал - обделывал - значит и дальше собирался!

   Голова отца клонилась всё ниже.

   - Верни ему сегодня же, - велела мама. - И чтобы ни его, ни его матери я больше у себя в доме не видела!

   Отец теперь только кивал. Разбуженная их голосами и звуком пилы совсем проснулась Мила. Заплакала. Мама ещё пыталась качать коляску, но даже Зоя понимала, что это уже не поможет. Слышно ей стало ещё хуже.

   - А кровь откуда? - ещё спросил отец, дождавшись паузы в визгах пилы.

   Зоя напрягала слух как могла.

   - Да эта... - Мама едва сама не сказала запретное слово. - Я ей моркови принесла, чтобы отвлечь. Пока в яму спустилась, она сунулась к краю и свалилась вниз. Чуть не придавила. Напугала до смерти. Я насилу выбралась через неё. А она хрипит, дёргается и копытом мне в нос. Я тряпкой утёрла, в которой морковь принесла, а собака её, видать, утащила. Она всё мешалась рядом.

   - ... нос.

   - Заметил! - всплеснула мама рукой.

   Зоя понимала через слово, о чём они говорят. В соседнем дворе пила всё пыталась набрать прежнюю силу. Но пока её рычания захлёбывались. Что-то у Митяя разладилось. Вот и хорошо.

   Мила рыдала навзрыд. Мама достала её и теперь качала на руках.

   - А с замком как? - спросил отец.

   Пила кашляла и всхрапывала, заставляя Зою заскрежетать зубами.

   - ... потом вернула в карман спецовки, - говорила мама. - А закрыла просто по привычке. Темень кругом, с фонариком видно плохо. Зла была до ужаса. Хотела сразу в лицо сунуть, но потом решила спрятать и припугнуть - чтобы мозги прояснились! Пока о том думала, руки уж всё сделали. Поняла это лишь дома. А второй раз идти - не пошла. Думала, утром сам обо всём скажешь.

   Отец глядел на лежащую на земле сумку.

   - ...прикрыл, как ничего не бывало, и дальше дурака из себя строить! - хмыкнула мама, возясь с Милой.

   Отец молчал.

   - Денег лёгких захотелось? Да этот Гришка тебя первого бы сдал, если бы его повязали. Разве с таким человеком можно дело иметь? Это же любому понятно - без всяких намёков!

   Отец молчал.

   - И доставай, как хочешь эту... пока вонь не пошла. - Мама понесла плаксу домой. - Закопаешь. Никто мертвечину есть не будет.

   Чтобы ему не говорили, отец не спорил. Теперь Зое стало его жалко. Но она улыбалась. Родители говорили. Пусть мама была очень расстроена, а папа в чём-то виновен. Но они разговаривали, и это было лучше, чем молчание.

--">