Алексей Викторович Жуков - Глаза зверя (СИ)

уголок словно пропитывается его теплом. Нехитрая обстановка совершенно не смущает, а дешевая мебель кажется даже какой-то родной. Как и затылок с каштановой шевелюрой, возвышающийся над спинкой дивана.

  Вера аккуратно снимает балетки и мягко ступает по светлому линолеуму. Он ее не слышит, хотя его плечи и напряжены. Она понимает, что его внимание приковано к старому телевизору, с выпуклого экрана которого вещает о чем-то седой военный с крупными звездами на плечах. Звук включен негромко, потому лишь обрывки фраз долетают до ее уха: "не допустим", "риск минимален", "государственная необходимость"... Да Вера и не прислушивается, больше внимая его тихому дыханию.

  Подкравшись, она кладет руку ему на плечо. Он вздрагивает, но, обернувшись, расплывается в улыбке и нежно опускает свою ладонь на ее пальцы. Вера видит его лицо... и не видит одновременно - то странное ощущение, доступное только во сне. И чем сильнее она пытается разглядеть его черты, тем более плотная пелена их накрывает.

  - Здравствуй, милый, - говорит Вера. Затем нагибается и целует его в губы. По лицу и шее прокатывается сладкая волна. - Что смотришь?

  - Привет, солнышко. Да новости, - он кивает на телевизор. - Вояки решили производство в городе запустить. Какую-то химию варить будут. Вот люди и возмущаются.

  Словно в подтверждение его слов, на экране сменяется картинка, и появляется размахивающая транспарантами толпа.

  - Ну не станут же они мутить что-то опасное? - Вздыхает Вера. - Не деревня же. Да и населения за миллион.

  - Вот и вояки так говорят. Я тоже думаю, что ничего страшного, - он махает рукой и, встает, притягивая ее к себе за кончики пальцев. - Пойдем-ка лучше. У меня есть для тебя сюрприз...

  ***

  Вера не сразу поняла, что проснулась. Только когда ветер плеснул в лицо прохладной моросью, сознание наконец вернулось к серой реальности.

  Оглядевшись, она скинула рюкзак и швырнула его на тротуар. За прошедшие сутки его порядочно замело опавшими листьями, и деревья вдоль улицы оголились еще больше. Но домишки, богатые и скромные, затерявшиеся в глубине огороженных участков, стояли все такими же немыми памятниками ушедшей отсюда жизни. Особенно этот, с облупившимся голубым фасадом, что глядел прямо на нее темными прямоугольниками окон, из-за белой обводки казавшимися самой тьмой.

  Вера оказывалась здесь каждое утро. Как именно - она не знала и не понимала. Должно быть, какая-то изощренная форма лунатизма, нападавшая, едва забрезжит рассвет. Не ночью же, когда город кишмя кишит зараженными, и сделать два шага - уже великое достижение.

  Она снова посмотрела на дом. Странный он был - отталкивающий и манящий одновременно, отчего пугал еще больше. Иногда ей казалось, что во мраке окон мелькает какая-то тень, словно неведомый мистический узник, для которого деревянные стены стали настоящей тюрьмой. Умом она понимала, что это - бред, потому как даже зараженные сюда не наведывались, но ощущение оказалось достаточно стойким. Но каждый раз, когда она уже готова была подойти к белой двери и дернуть за ручку, страх, липкий и острый, тут же гнал ее прочь, подальше от этих облупившихся стен.

  Вот и сейчас ей почудилось, что тьма в одном из окон на мгновение встрепыхнулась. Вера даже успела сделать два шага к засыпанному листьями порогу, как вдруг с неба послышался нарастающий рокот.

  Вертолет пролетел так низко, что с деревьев смело последнюю листву, а оголенные ветви затрясло в дикой пляске. Мелькнув пятнисто-зеленым брюхом, машина пронеслась над улицей и устремилась куда-то к центру города. Вера осталась незамеченной, но это не было поводом для огорчения. Военные редко брали попутчиков, а чаще вовсе принимали беженцев за зараженных и открывали огонь.

  Выждав, пока рокот не стал еле слышным, Вера собрала свою поклажу и снова двинулась в путь. Сегодня она намеревалась выбраться на городские окраины другим путем: более коротким, но и более опасным. Если прежде ей удавалось избегать больших проспектов, то теперь дорога лежала как раз через один

--">