(reinmaster) - Камераден (СИ)

Криокапсулу доставили лишь к вечеру.

Весь день Улле чувствовал себя как на иголках. Его угнетала неопределенность, и когда Стефан Пельцер, розовощёкий красавец, словно сошедший с рождественских открыток, переступил через порог кабинета, он ощутил облегчение, смешанное со страхом — и нетерпение, вырвавшееся в вопросе:

— Ну что?

— Привезли, — ответил адьютант интимным голосом, который неизменно вызывал у райхслейтера разлитие желчи. — В реанимоблоке. Профессор Рауш…

Нейрофармаколог Отто Рауш хлопотал над инжект-системой и даже не оглянулся: что-то не ладилось. В кафельной комнате царило душное оживление. По пультам кардиомониторов бегали яркие аритмичные всполохи. «Гроб Белоснежки» — подумал Улле. Как всегда, при виде капсулы его охватил абсурдный страх, и стремясь избавиться от него, он заговорил громким, бесцветным голосом, известным каждому в Райхе:

— После обработки доставите его ко мне. Если уже лягу — позвоните. Мне нужно его увидеть.

— Прошу прощения, герр обермастер, но это небезопасно!

«Небезопасно».

Как будто в подлунном мире имеются другие места.

Когда Лидер орал и брызгал слюной в присутствии всех этих шавок, казалось, что всё кончено; даже сейчас воспоминание отозвалось отрыжкой, однако он сохранил немоту, даже невыразительно улыбался, пока внутренний метроном отсчитывал: «раз, два, три». Механический счёт успокаивал. «Вы обещали мне!» — визжал Райс, и что за сила скрывалась в этой чахоточной, птичьей грудке? «Вы обещали, что ни один танк противника не вторгнется на землю Райха! Вы, вы — плутократ! Жирный мошенник! Вы погрязли в роскоши, Мартин, вы потеряли нюх…»

Из-за него.

— Почему он не дышит?

— Он мёртв, — тихо ответил Рауш.

Строгая медсестра обернулась к нему, погрозила пальчиком.

— Он спит, — сказала Тоте. — Тс-с! Не будите его.

***

Доктор Зима спал беспокойно.

Раскинувшись в забытьи, он томительно бормотал — очевидно, бредил, кого-то звал, угрожал, беседовал. Воздух в спальне был душен. Покрывало сползло, Улле видел страшные глубокие шрамы, словно плетями изрубцевавшие кожу. В переплетенной просини вен двигались полутени. Кукловод занял всю кровать. Он спал, и сны его были цветными и дикими, фантастичными; вырываясь из небытия, их грозные контуры обступали подушку, становились овеществлёнными.

— Айзек!

Нет ответа.

Потом из полутьмы раздался вздох. Веки, дрогнув, разошлись; между ними показалась белесовато-влажная полоска белка.

— М-м-м?

Бессознательно Улле сместился ниже, пока не прижался к телу, плоскому, гладкому, будто изваянному из оргалита. Кальт не отстранился. Скованный дрёмой, он апатично отнёсся к прикосновению. Застланные плёнкой глаза сонно моргнули:

— Пора вставать? Мар-ртин…

Утренняя хрипотца нисколько не напоминала сдавленный храп курильщика, а скорее — мурлыканье. Шопот джунглей. Хищник перекатился на бок, звякнув браслетом, и синяя яркость глаз вдруг оказалась рядом, настолько близко, что смешала и без того запутанную нить рассуждений. «Вот же Хель, — подумал Улле, цепенея. — Проклятая мозголомка… Умеют читать мысли. Враньё. Но если он двинется, если прочтёт мои мы…»

— Мне снились животные.

Он засмеялся. Угловатый, жуткий, видимо, ещё не вполне очнулся, и голос его звучал мирно.

— Жирафы, слоны, леопарды… Зоопарк, Мартин. В Райхе нет зоопарка.

— Нет, Айзек.

— Я знаю, что нет.

Он потянулся, зевнул. Зевок передался дальше по эстафете. Внезапно Улле почувствовал себя грузным и отяжелевшим. Наполненным.

Преодолевая оцепенение, он шепнул:

— На живот. Давайте, доктор!

Кальт повиновался. Обняв руками подушку, он не напрягался, и на этот раз всё прошло как по маслу, Улле даже не запыхался. Он обессилел, но ощущал блаженство — чужая энергия вливалась сквозь поры щекочущим предвкушением. Поразительно, до чего эти простые телодвижения настраивают на оптимистический лад! Разомкнув зубы, он прикусил складку кожи на плече и удивился её прохладе.

— Я предоставлю вам игрокомплекс.

—

--">