Николай Елисеевич Шундик - Древний знак

Николай Шундик ДРЕВНИЙ ЗНАК Роман

ГЛАВА ПЕРВАЯ У ОЛЕНЯ БОЛЕЛА ГОЛОВА

У оленя болела голова. И Мария должна была в это поверить. Должна была поверить людям, которые, казалось, даже дышать перестали, дожидаясь, когда она прикоснется рукой к голове оленя, чтобы снять его боль. Это могла сделать лишь самая красивая женщина, выбранная всем стойбищем маленького северного племени. Таков ритуал, предопределенный легендой о Волшебном олене. Ялмар искренне радовался и гордился, что выбор пал на Марию. Ведь ее как женщину другого племени могли и не принять во внимание. И вдруг такое единодушие и такая честь! А олень... Волшебный олень, вот он, совсем еще олененок. Белый олененок, которому нет и полугода. И держит его, обняв как друга, восьмилетняя девочка с удивительным именем — Чистая водица. Была она хрупкой, с прозрачным личиком, и светилось в нем что-то не от мира сего. Как выразительно ее сострадание к олененку и сколько торжественности в ее ожидании чуда!

У оленя болела голова. По легенде он должен был бояться костра. По легенде он умел думать и потому спрашивал себя: кто разжег костер, кого ведут на заклание, во имя чего? Впрочем, это не совсем по легенде, это мотивы Ялмара на тему о Волшебном олене.

Вот пройдет еще одно мгновение, и Мария коснется головы олененка. Полыхает костер, колышутся тени людей, одетых в легкие летние малицы, что-то бесконечно древнее угадывается в их силуэтах. Возвышаются конусы чумов, источающих запах дубленых шкур, застарелого дыма, сухих трав, запах тундры и моря, запах вечности. Светилась печаль в глазах олененка, словно у него и вправду болела голова. А люди ждали ритуального жеста избранной ими жрицы, ритуального жеста прекрасной женщины — таким являет образ ее сама легенда. Люди затаили дыхание. Мария медленно подняла руку, испытывая суеверное чувство восторга, смешанного со страхом...

Происходило это на далеком-далеком заполярном острове, принадлежащем одной из северных стран. Был он крошечным и сиротливым в безбрежном Ледовитом океане, однако островитяне отводили ему достойное место не просто на планете Земля, а в самом мироздании, и никак не меньше. Такими вот были те люди, способные вбирать в собственную душу всю бездну внешнего мира с его океаном, небом, звездами, луною, солнцем. И это помогало им не мучиться чувством потерянности, скорее наоборот, они находили в себе достаточно мудрости и достоинства ощущать свою необходимость всему сущему — и тому, что было на земле, и тому, что было в море, а также тому, что находилось вверху, где вечно сияла Звезда постоянства, так здесь называли Полярную звезду.

А еще, по глубоким верованиям того племени, выходило: все, что возникло как живая изначальная сущность во времена первого творения, бессмертно и потому идет по тропе вечности, испытывая всевозможные превращения; человек в сотом, в тысячном колене мог появиться на свет оленем, и наоборот — олень человеком, а затем китом, чайкой, мышью, зайцем, в конце концов опять человеком... И произошло на острове согласно таким воззрениям великое событие: родился олень, который в каком-то колене рода своего был человеком. Сказка? Но чем была бы жизнь без сказки? Одна из счастливейших реальностей жизни — неистребимость сказки...

Да, люди маленького северного племени верили, что на сей раз перед ними тот олень, который когда-то был человеком, и потому он помнил вечность, знал тайну зла и мог бы остеречь от него весь род людской, если бы сумел одолеть проклятье неизреченности. Но, увы, это ему не дано. Однако человек с добрым, внимательным глазом способен понять, о чем все-таки хочет сказать Волшебный олень. Так по легенде...

Именно это в легенде оказалось бесконечно дорогим для журналиста Ялмара Берга. О чем в наш век апокалипсических страстей хочет сказать Волшебный олень? Как помочь ему одолеть проклятье неизреченности? И если Волшебный олень, в сущности, твоя совесть, твоя естественная жажда разумной, справедливой и вечной жизни, то пусть все это заговорит в тебе как можно громче... Вот о чем думал Ялмар Берг. Он надеялся оседлать Волшебного оленя, он искал свой прием, чтобы даже литературный памфлет мог сказочно преломиться через магический кристалл легенды, чтобы в размышлениях его хотя бы изредка звучала загадочная интонация притчи. Ялмар предлагал тем, кто должен был внять его слову, что называется, правила своей игры. Он поэтому и прилетел с Марией на --">