Александр Михайлович Авраменко , Виктория Гетто - Цикл "Волк". Компиляция. Романы 1-6

но тут неожиданно матушка поднимается и твёрдым голосам заявляет, что Высочайший спас её сына, но взамен забрал святого отца Клапауция, а потому она приказывает сжечь монаха на погребальном костре, приготовленном для Атти…

Слуга буквально корчится от страха, глядя на меня, но мой жест, когда я машу ему, выводит слугу из ступора и тот убегает. Молчание. Женщина по-прежнему стоит возле кровати, довольно жёсткой и неудобной, ожидая слуг. Те вскоре являются, целых шесть грязно-заросших человек. Поднимают монаха за конечности, двое, правда, хватаются за грубую пеньковую верёвку, которой тот подпоясан вместо пояса, и с надрывными охами и стонами выносят тушку из моей каморки. Женщина облегчённо вздыхает, затем вновь усаживается на кровать, опять любяще взъерошивает мне волосы.

– Атти… Ты вернулся… Ко мне…

И мне становится не по себе, когда я вижу её слёзы, беззвучно катящиеся по щекам… В это время окошко, забранное решёткой, озаряется пламенем, что-то жгут? Тут до меня доходит, что это горит монах… Погребальный костёр… Слуги… Получается, что я, как минимум, местный феодал. Уже чуть легче. Раз феодал, значит, имею привилегии и права. В отличие от простого народа. Вдруг ощущаю острую резь в низу живота – как же не вовремя! Но желание облегчиться просто невыносимо, и я начинаю ёрзать, потом не выдерживаю, и решительно выдёргиваю ноги из-под вытертой шкуры непонятного зверя, сажусь, нащупывая ногами пол. Матушка отскакивает, словно ошпаренная. В её глаза вновь плещется страх, но я уже поднимаюсь с койки, затем спрашиваю:

– Мне надо справить нужду…

Она молча ныряет под кровать, вытаскивая оттуда… Кажется это ночной горшок. Или как это у них называется, протягивает мне. Ну, матушка… Мне же неудобно… Перед женщиной… Но боль в мочевом пузыре уже настолько велика, что я просто отворачиваюсь, и… Облегчённый вздох, когда я ставлю горшок на пол, затем снова обессилено валюсь на жёсткую кровать и тяну на себя шкуру. Женщина опять зовёт слугу, приказывает убрать полную тару. Вновь усаживается рядом с обшитым тканью твёрдым валиком, но меня с ужасающей силой тянет в сон. Оно и понятно – процесс подгонки носителя под информационный слепок начался. Завтра я буду ужасно хотеть есть. Но тут меня больно щипают за руку, что за чёрт?!

– Атти… Что ты помнишь?

Соврать? А стоит ли? Всёт равно проколюсь, не зная местных реалий жизни, и я отвечаю честно:

– Ничего… Матушка… Кроме имени… Прости, я сейчас усну…

И как она меня не теребит, тщетно. Мой сон глубок до бесчувствия…

…Второе утро пребывания в теле носителя начинается с того, что открыв глаза, я вновь вижу женщину, которая является биологическим родителем моего предшественника… Она смотрит на меня пытливо и строго. Увидев, что я проснулся, зовёт слуг, и те тащат завтрак. Как же вовремя! Правда, мой энтузиазм начинает пропадать, когда я вижу, что они несут, и как подают на стол: руки грязные. У некоторых даже видны крошки прилипшего навоза к ладоням, что подтверждает и аромат, разносящийся от их лохмотьев. Впрочем, тарелки, или миски? Но посуда, в противовес сервам, довольно чистая, и пахнет из неё просто изумительно. Ещё бы! Вдобавок, как я понимаю, мой носитель лежал в этой кровати довольно давно, поскольку ощущаю острый запах пота. Ну а поскольку белья, как я вижу, на ней нет, и спят на ворохе шкур, то те и впитали всё, что вытекало из парня. Так что аромат в каморке стоит ещё тот… Ну да ладно. Потерплю, пока не поем. Живот уже к позвоночнику прилип. А там разберёмся… Преодолевая брезгливость, торопливо глотаю принесённое. Каша с мясом. Последнего, правда, мизер. Крохотные кусочки. Прибором для еды служит здоровенная деревянная ложка. Но управляюсь я ей привычно, и не вызываю подозрений. В мгновение ока съедаю всё, и мне ставят другую, в общем, плошку, на которой красуется нечто вроде пирога из тёмной муки, с начинкой из рыбы. Той много, и нет костей, что удивительно. Может, это и не рыба? Уминаю в два присеста, голодными глазами ищу, чтобы ещё смолотить, ага! Большая лепёшка из такой же тёмной муки, как и пирог. Тоже отправляю её внутрь, запить бы… С удивлением смотрю на мать, протягивающую мне грубый кубок из светлого металла, наполненный… Вином? Делаю осторожный глоток, затем начинаю плеваться – кислятина неимоверная. Как от уксуса.

– Лучше дай обычной воды.

…Недолгое ожидание, появляется слуга с кувшином, потеющим на глазах. Жадно пью, становится --">