Андрей Коробов - Декамерон (СИ)

Седьмая Луна. Декамерон

Пролог

Архив Города насчитывал порядка пяти этажей. С крыши здания открывался чарующий вид на окрестные районы. Удачная точка. Равно удалённая от четырёх главнейших соборов здесь, разбросанных по сторонам света.

Святого Аремиля. Первых Мучеников. Местный кафедральный. Базилика хрозитов. Ради них Чезаре поднялся сюда спозаранку. Аварийных лестниц не предусматривали. Ни привратники, ни охранники в глаза его не видели. Наверх же он поднялся в два счёта.

Литомантия приоткрыла для него многие двери в жизни. Мало какие стены становились преградой на его пути. Так и сейчас. Эфир ушёл по артериям в ноги. Рассеялся, вызывая деструкцию брусчатки под подошвами. Крошась, чуть подсела мостовая. Чародей приготовился.

Толчок!

Щебенка полетела в разные стороны. А сам Чезаре взмыл вверх. От резкого перепада давления заложило уши. Он приземлился прямо на крышу, опустившись на черепицу бесшумно и легко. Будто кошка.

Редко, когда на юге Полуострова кто-то куда-то спешит. Маг Земли — скорее, исключение из правил. Педантичный. Пунктуальный. Однако ему ещё далеко до дельмеев. Во всяком случае, тех, с которыми спелся.

Пришёл раньше назначенного. А его уже ждали.

Высокородная миссионерка не шла ему навстречу. Стояла в тени под козырьком. Делала вид, будто бы Чезаре здесь нет. Он — парень обходительный, не гордый. Воспитанный. Чародей кивнул своей нанимательнице, или, вернее сказать, наставительнице.

Беловолосая взаимностью не отвечала. Маг вздохнул и отвернулся.

Из-за моря показались первые лучи солнца. Стальная поверхность рябой воды приобрела насыщенный рубиновый оттенок. Будто бы из рваной раны на теле земли поднялась кровь. Наступал очередной день — первый после Парада Семи Лун.

Чародей хмыкнул. Всё, как по нотам: алый рассвет, новая эпоха, триумф Хаоса. И что самое приятное, он приложит руку к восстановлению мирской справедливости. Его имя не вспомнят потомки. Не высекут на памятной стелле героев. Да и не нужно.

Сам факт, осознание причастности — вот, что важно. Аж дух захватывает.

В глазах Света и Тьмы он проклят. Обречён прозябать в четырёх стенах Башни, колдуя землетрясения, камнепады и оползни. При условии, что хочет жить, преклоняясь. Раб на цепи лживой, ложной Церкви.

Лишь в одном оказались правы Противоположности: он — опасность.

За ним тянулась целая вереница трупов. Если бы мертвецы умели говорить, инквизиторы бы в унисон подтвердили простой вывод.

Священная война ещё даже не началась, а отступник уже внёс в неё свой неоценимый вклад.

Миротворцы, завалившиеся по его душу в трактир "Тёмный Угол". Бывалая ищейка, заманенная в горы. Персекуторы из отряда "Гарпия".

Девяносто один скальп.

Разумеется, Чезаре заметили настоятели Культа. Она заметила.

Это меньшее, на что он мог и был готов пойти ради будущего.

То ли ещё будет.

Ушей коснулся колокольный звон. Верующие со всего Города стягивались к соборам, дабы отстоять положенную службу. Тысячи праведников. Сведомых, купившихся на обман, этот же обман питавших.

Отступник ненавидел их всех одинаково. Если бы не они, если бы не их предки, литомант бы занял своё законное место. По праву рождения.

— Шесть утра ровно. На нулевом меридиане наступила полночь, — констатировал чародей, предчувствуя грядущий переполох в Городе. — Весь Равновесный Мир озарил свет Седьмой Луны. Уже не терпится…

Женское дыхание обожгло затылок. Чезаре не заметил, как беловолосая дева в красной мантии подошла к нему сзади. Не слышал: литомантия — ничто в сравнении с её магией, её потомственностью. Сам эфир заглушал шаги.

Он вытянулся по струнке от испуга. По спине пробежали мурашки. На лбу выступила испарина.

Маг ощутил нечто на грани ужаса и удовольствия. Настоятельница превратит его в ничто моментально. И он это знал, он это принимал. Как должное.

Чезаре пользовался дурной славой в инквизиторских сводках. Потому что был силён. "Живым не брать" — пометку эту ещё заслужить надо. Всему виной неспособность к договорам с псами Церкви.

Истинно сильный согласен последовать лишь за тем, кто его многократно превосходит. Это залог роста. Она — одна-единственная, которая вызвала у литоманта уважение. Заставила поступиться былыми принципами. Никакую другую женщину он бы в жизни слушать не стал.

--">