(Ungoliant) - Ещё одно зло во благо (СИ)

которому досталась вся магия, дышал ровно, его щёки порозовели, а раны затянулись — только шрамы остались. Выходить его будет просто.

Лир перевела взгляд налево и подавила крик, закрыв рот ладонью. Второй солдат умер в агонии: его широко распахнутые глаза закатились точно в припадке, перекошенный рот замер в немом крике, по губам медленно растекалась кровавая пена; кожа посерела, избороздилась глубокими морщинами; в светлых всклокоченных волосах серебрились седые пряди. Лир смотрела на него, не в силах отвести взгляд, пока не пришла в себя.

Влага на щеках и губах оказалась не слезами — кровью с ладоней; она в прямом смысле вытянула её магией. Пальцы мелко тряслись. Лир вытерла их о край короткой мантии и накрыла труп простынёй — потом его сожгут во дворе вместе с остальными, чтобы не отдавать Мортис, и похоронят прах в общей могиле.

Спасённый солдат мирно спал, и Лир, выполнив свой долг, наконец смогла немного выспаться без кошмаров. Мысли одолевали то сомнения, то любопытство. Очевидно, почему церковь не приняла такое целительство — ценой другой жизни, — в нём не было смысла в обычное время, но в тёмный век Демосфена любые средства могли пригодиться. Лир продолжала помогать раненым, мечтая вернуться в столицу и узнать больше; к «переливанию» жизни ещё раз не пришлось прибегать.

Однако к вечеру она вернулась к той койке, где дремал солдат. Прислуга говорила, что он приходил в сознание, выпил две чашки воды залпом, съел немного хлеба и снова уснул. Лир таращилась на пустую койку рядом, не понимая, о чём вообще думала. Кто-то заботливо убрал окровавленные простыни, чтобы ничто не напоминало о недавней смерти.

Грохот в зале, где в мирное время проводили богослужения, заставил Лир вздрогнуть; раздались лязг металла и крики — мужские и женские, испуганные; топот приближался. Дверь распахнулась, но на пороге стоял не имперский солдат, а головорез с двумя окровавленными мечами в руках. Лир сидела ближе, но благодаря ширме её не заметили. Головорез кинулся вглубь лазарета, и монахини бросились от него врассыпную. Те солдаты, кто был в сознании, попытались дать отпор врукопашную.

Лир схватилась за меч и выскочила из укрытия наперерез следующему бандиту — к счастью, тот тоже был без тяжёлой брони, чтобы быстро проскочить в тыл. Она рубанула сверху вниз по диагонали — от шеи к бедру. Лёгкий длинный меч от лучшего столичного кузнеца играючи рассёк мышцы, и кровь хлынула на кожаный нагрудник. В уме Лир молитвой повторяла уроки фехтования: как парировать атаки двух кинжалов и не подставить уязвимые места на бедре и шее.

Спрятавшись за дверью, Лир смогла застать другого убийцу врасплох, но следовавший за ним её видел. Низкорослый, одноглазый бандит в нелепой куртке с меховым воротом усмехнулся и облизал губы, словно собирался её съесть. Сердце ухнуло в пятки, когда Лир увидела зеленоватый отблеск на клинках — яд!

Он извернулся и взмахнул снизу вверх двумя мечами сразу, но Лир успела отскочить. Умом она понимала, что нужно действовать, атаковать, а то её загонят к стене, но страх словно парализовал мышцы, вынуждая только защищаться. Лир сделала ещё несколько шагов назад. Пахло кровью и — в отдалении — гарью. Где-то начался пожар.

Убийца рыкнул как зверь, замахнулся — и дёрнулся в сторону, когда полуголый солдат кинулся ему на спину и схватил за шею. Будто сон сбросив, Лир тоже атаковала, тесно прижавшись к противнику, как учили — так, удерживая его в тисках, она могла контролировать удары.

Имперский солдат отобрал один из отравленных мечей и вонзил во второго бандита; Лир добила его. Они уставились друг на друга, тяжело дыша.

— О, леди Лир, давно мечтал познакомиться с вами!

Сухом ком перекрыл горло, мешая продохнуть: это был он — спасённый за счёт чужой жизни солдат. Широкие красные полосы испещряли его грудь и живот, словно ещё вчера и не было жутких рубленых ран. Возможно, никто, даже он, не понял, насколько близко подкралась смерть.

— Я тоже… — промолвила Лир кое-как, но искренне.

— Годрик, моя леди, сквайр.

Он улыбался, не обращая внимание на кошмар вокруг — такой молодой и пылкий, не старше самой Лир; жизнь кипела в нём как в котле — две жизни, если точнее.

— Отлично, Годрик, помоги выгнать захватчиков из

--">