Дмитрий Ворон - The Long Dark. Galdrbrok

подохнут раньше часу. Возвратимся как кончится буря… Эх, жаль на них хлеб за зря переводить.

— Выпивка с тебя, Вельш! — напомнил надсмотрщик с другой деревни.

— С вами забудешь…

Хоть до деревни Олафа рукой подать, дорогу замело настолько, что добраться стоило неимоверных усилий. Тем более что Рун, был не в силах справиться сам, и часто приходилось помогать товарищу сделать еще шаг. Он что-то бормотал о теплой кровати и еде. Казалось парнишка бредил, но Олаф не мешал ему, сам погрузившись в фантазии, он старался позабыть о ноющем теле и крепком морозе.

Мысль о сегодняшнем утре, самая приятная. Проснувшись, он выбрался из своей заброшенной хибарки. Тишина над еще спящей деревней радовала слух. У дома словно в поддержку стоял давно высохший дуб, видавший времена когда вместо деревни еще рос густой лес.

Взгляд мгновенно привлек ворон. Огромная черная птица, в два раза больше размером чем любой ее собрат, восседала на ветке и угрюмо уставилась на парня.

Олаф растерялся от ее взгляда и невольно поклонился, на огромное удивление — ворон поклонился в ответ. Парень какое-то время не веря своим глазам рассматривал птицу. "Какой уважающий себя ворон будет кланяться такому оборванцу как я?" — спросил он себя.

Ворон продолжал серьезно наблюдать за ним, будто ожидая от парня каких-то действий. Олафу стало не по себе, но набравшись храбрости и исполненный детской наивности, он обратился к птице:

— Великий ворон, я прошу простить меня за то, что обращаюсь к вам. Возможно, Один услышит нас… Мы нуждаемся в помощи…

Одинокая слеза покатилась по щеке парня, но быстро смахнув ее рукой, Олаф насупился. Нет, он не будет плакать, только не он.

Ворон вдруг каркнул, нарушив тишину долгим эхом и будто вновь поклонившись парню, взлетел. Несколько раз взмахнув крыльями он скрылся за деревенским частоколом, оставив изумленного парня одного. Может, все таки он его понимал?

Жестокая реальность вновь вернула Олафа из мира грез. Один из караульных пнул его и Руна требуя поторопится.

Наконец показался частокол, а в нос ударил запах теплых очагов. Дозорные на башнях перекинулись парой слов и тяжелые ворота с трудом отворились разгребая наметеный снег.

— Зайдем к старику Руги? — поинтересовался Рун. — Так хочется есть… Хоть краюху хлеба…

— Ты слишком скромен, — возразил Олаф. — Клянусь твоими рваными сапогами! Руги задолжал нам рыбу.

Старик жил на другом конце деревни и частенько выбирался к ручью за стеной. Стражники нечасто шныряли у его дома и даже не пытались отобрать рыбу, как часто делали со всем, что им понравится. Единственный лекарь на всю деревню слишком ценился.

После войны болезни нахлынули повсюду, порой даже маленькая царапина способна лишить человека жизни в страшных муках. Несмотря на все молитвы, солдаты чаще заходили за помощью к целителю, ведь он знал как вылечить болезни и магического характера. Проклятия разрушенных капищ и тотемов довольно часто преследовали церковников.

Большую часть деревни составляли деревянные дома с соломенной крышей, и ветхие, напоминавшие об умирающей культуре северян длинные очаги. Хижина гончара уже осталась позади, а справа показалась кузница Хельна, но дети всего этого не замечали, опустив глаза, они старались скорее пройти мимо не привлекая внимания шедшего им навстречу инквизитора. Черный плащ скрывал его с головы до ног, но даже тень спадающая на лицо ужасного человека не могла скрыть уродливого лица. Олаф не хотел и знать, что скрыто под шлемами троих сопровождающих его рыцарей. Такие "гости" бывают нечасто в столь отдаленных местах, но никогда их визит добром не кончается.

— Снова он. Я боюсь его… Каждый раз когда этот человек проходит рядом, мне кажется, что он укажет на меня пальцем, — заикаясь, сказал Рун.

— Я тоже боюсь, — пробормотал Олаф. Взгляд его вильнул в сторону Руна. — Но он не должен знать об этом, не должен учуять нашу слабость.

— Мы всего лишь дети!

— А они всего лишь взрослые! — напомнил Олаф, слегка улыбнувшись.

Но тут же его улыбку сняло как рукой, а глаза расширились до предела. Схватив товарища за рукав, он резко потянул его в сторону, не дав поднять головы.

— Что там Олаф? Что ты увидел? Я хочу посмотреть! Отпусти!

Вырвавшись из крепкой хватки Рун ошарашенно уставился вперед.

На виселице среди площади, болтались безмолвные, мерзлые тела, на их груди висели таблички, что --">