Яцек Дукай - Ход генерала

Яцек Дукай

Ход генерала

От переводчика:

Посвящаю этот перевод Юрию Наумовичу Барашу, Сереже Тарадейке, друзьям по любви к хорошей фантастике в Иркутске и многим другим хорошим людям, узнавшим творчество Яцека Дукая.

Поезд остановился, и Генерал спрыгнул на землю. Сквозь клубы пышущего от локомотива пара он заметил приземистую фигуру гнома-машиниста, который уже крутился рядом с колесами, что были выше его раза в четыре, лишь по известным одному ему причинам яростно колотя по грязному металлу молотом на очень длинной ручке.

Генерал помахал тростью, удерживая своего адъютанта от приближения к путям, и подошел к гному.

– Думаю, все в порядке?

Тот глянул, засопел, молот отложил. На черном от сажи лице блестели лишь желтоватые белки. Ужасно спутанная гномья борода сейчас по цвету напоминала смолу, и из нее наверняка можно было бы вычесать пол-лопаты угля. Машинист сунул руку куда-то под заросли бороды, вытащил сигарету, спички, подкурил и затянулся дымом.

– Все в порядке, Генерал, – сказал он, несколько успокоив нервы.

Генерал глянул на часы, которые вынул из левого кармана мундира.

– Без кварты два. На полторы клепсидры раньше, чем обещали. Неплохо.

Лицо гнома окуталось дымом; раскаленный докрасна кончик сигарета, воткнутой куда-то в самую средину темных зарослей, где находился рот машиниста, на мгновение сделался ярче.

– Да дело не в том. Помощник у меня ни в задницу. Бояться нечего, «Демон» тянет на все сто, мог бы и быстрее.

– Мне бы хотелось побольше вагонов.

– И это можно.

– Ну… Замечательно. Я рад. – Он похлопал гнома по плечу своей левой рукой (сверкнули камни, заблестел металл), на что машинист оскалил в усмешке кривые зубы, только Генерал глядел уже в другую сторону, а конкретно – на адъютанта, который, несмотря ни на что, приближался к ним.

Генерал попрощался с машинистом и вошел под навес угольного склада. Колышущаяся под крышей керосиновая лампа разбрасывала по сторонам бледные тени.

Майор Закраца выпрямился и отдал честь по всем требованиям устава: каблуки вместе, сапоги блестят, ладонь левой руки на рукояти сабли, правая рука энергично выброшена вперед и вверх.

– Успокойся, Закраца, мы не на параде.

– Так точно, генерал.

После чего он принял столь же уставную позу «вольно».

Генерал никак не мог справиться с Закрацей, он даже и не пытался менять привычек офицера, предполагая, что горбатого только могила исправит. Будучи еще подростком, кадет Военной Академии Закраца отправился со своей дружиной в поход в Закатные Горы – у них был свободный месяц, хотелось проверить истинность легенд, и пацанам казалось, что это самое подходящее развлечение для будущих полководцев. Из всей дружины в живых остался один Закраца: пребывающий в это время с визитом у знакомого некроманта Железный Генерал спас сопляка, буквально вырывая его из когтей дракона. Генерал, который и так был героем для каждого хулиганистого кадета, в глазах юного Закрацы получил тогда чин чуть ли не полубога. После этого Закраца подрос, вот уже тридцать лет было за плечами – вот только в его личной теогонии так ничего и не поменялось.

– Ну так как?

– Плохо. Иллюзионисты Ползуна открыли над городом Жабье Поле. Люди пялятся. Птица мочит княжеских, сколько влезет.

– Варжхад должен был издать декрет.

– Не издал.

– Сто перченых молний! Что он говорит?

– Его Королевское Величество не склонен прибегать к применению цензуры, – с каменным лицом процитировал Закраца. – Вам следовало брать с собой зеркальца, и тогда бы вы были в курсе дела, с польте оно по разному бывает.

– Давай-ка я угадаю, кто ему подсказал, что предпринять: Бирзинни, не так ли?

– Премьер не покинул Замка уже пару дней, – ответил на это Закраца.

Генерал мрачно усмехнулся.

– Лошади у тебя есть?

– За складом.

– Тогда в Замок.

***

Во время поездки он высчитывал предполагаемое время прихода отдельных отрядов на позиции. Теоретические данные, необходимые для проведения подобного рода вычислений, всегда оставались неапроксимированными переменными: например, некто Некс Плюциньский, в качестве главнокомандующего армии «Юг», если бы только захотел, мог бы задержать всю операцию на три-четыре дня. Железная дорога сам по себе ничего не решала, все достигнутые с ее использованием временные выгоды могли быть легко профуканы одним неудачным --">