А В Рахметов - Дрессировщик денег (СИ)

идиот, - сказал Лукреций, отсмеявшись.

  - Еще какой, - усмехнулся Сервий. - Ну а ты? Самый прохиндеистый малый в центурии! А помнишь наши шутки? Помнишь, как мы спящего центуриона вынесли из лагеря, вместе с лежанкой и этой его пернатой палкой под подушкой? Вот крику-то было! Он еще проснулся и бегал как сумасшедший перед воротами, голый, но с палкой, и кричал, что убьет шутника. А кто им был? Ты, Лукреций!

  - Ха! Но ты мне помогал.

  - Да, славная вышла шутка, - сказал Сервий и вздохнул. - И времена были славными! Не то, что сейчас. Что со страной творится, в толк не возьму. Варвары по Авентину разгуливают, где захотят. Раньше мы их били, как собак паршивых, а теперь? - в голосе зазвучала горечь. - Куда ни плюнь, одни тервинги. Даже в стражу пролезли, твари такие.

  Лукреций пожал плечами. Да, на Реносе их центурия воевала и с тервингами. "Мар-мар-мар!" - вопили те во время кавалерийской сшибки, крепкие, вонючие, с кудлатыми бородами до пояса. Тервинги, херулы, грейтунги, анты - не счесть варваров, переходивших реку Ренос бродами, вскинув на плечи топоры и спаты. Еще при Тите тервинги поддержали империю в войне и были вознаграждены: им позволили поселиться в Арморике. Позже выяснилось, что тервингам неинтересно земледелие, а плодятся они неимоверно быстро. Вся их молодая поросль стекалась в городскую стражу, в федераты, в армию, и занимала там всё новые и новые места. Большая часть стражи уже состояла из тервингов, и их число всё увеличивалось: шестеро против четверых имперцев. Куда уж дальше? Лукреций всегда старался не делать различий между людьми, относиться ко всем одинаково. Однако с тервингами не получалось. Слишком они сами презирали всех.

  - Дело не в варварах, Сервий, - все же ответил Лукреций. - А в инфляции.

  Неделю тому назад он получил письмо:

  "Лукрецию в Венусии от его друга Сервия

  Теперь согласен. Приезжай".

  Лукреций несколько раз перечитал письмо и наконец решился.

  Одному ехать в Авентин было опасно. Дороги кишели беглыми рабами, разбойниками и федератами, незаметно для всех пристрастившимися к грабежу. Раз в месяц муниципий Венусии отправлял в столицу охраняемую квадригу с налогами. Дождавшись, Лукреций поехал вместе с эмиссарами, обуреваемый сложными мыслями. Два года назад Сервий отказал ему в просьбе, и трудно было винить его за это. Три тысячи ауреусов, золотых монет эмиссии Тита, достать было практически невозможно, если ты простой квестор. Даже для Сервия, советника императора, эта сумма наверняка являлась огромной, даже чудовищной. Но меньше не выйдет.

  Нельзя рисковать.

  Иначе Юлия...

  Он нахмурился, вспоминая ее. Посмотрел на свои руки. Большие, натруженные руки со множеством мозолей от лопаты и гладиуса. Совершенно обычные руки, ни капли мистического в них не было. Но именно ими он заклинал деньги, дрессировал их, заставлял оборачиваться, складываться в денежные потоки, стабилизировал, направлял, успокаивал. И этим же руками, руками жреца Монеты, он обратил нежную, доверчивую душу Юлии в прах.

  Усилием воли Лукреций отвлекся от воспоминаний и сосредоточился на словах Сервия. Тот говорил, полулежа на скамье и периодически бросая в рот кусочки фиги:

  - Именно поэтому. Император Вителлий, как ты знаешь - мой друг.

  - Вроде меня? - спросил Лукреций почти без усмешки.

  - Нет, - сказал Сервий. - Совершенно иного толка. Тебе я могу отказать в просьбе, а ему - нет. Ты уж извини. Он император, понимаешь? Общение с ним - это череда запретных тем. Никаких неуместных шуточек. Сказать по правде - я его боюсь.

  - Хороша дружба.

  - Раньше он таким не был. Когда он был городским префектом, а я работал в Сенате, мы общались на равных, и это был славный парень, широкой души. А потом последний переворот вознес его на вершину. Я и не надеялся, что он возвысит и меня, однако поди ж ты... Теперь я - советник императора, пускай и без официального статуса, - Сервий хмыкнул. - И я обязан защищать государство. Скажу по

--">