А В Рахметов - Агния (СИ)

 Маленький и тесный, курятник был сколочен из оконных рам и старых посеревших досок, снятых с дедовского ЗИЛа-130, и покрыт сверху шифером. В нем пахло куриным пометом, а стоять можно было, лишь пригнувшись, пока на тебя смотрели с полок настороженные куры, а петух, выпятив грудь, прохаживался по непокрытой земле и издавал злобные нетерпеливые звуки. Стараясь не потревожить петуха, Дима Киреев подошел к ближайшей полке, осторожно раздвинул солому и сено в гнезде и подхватил рыжую несушку. Курица оказалась теплой и тяжелой, внутри нее, судя по ощупи, зрело яйцо. "Квок", - сказала курица, когда Дима понес ее домой, держа перед собой. Она не сопротивлялась, лишь глупо вертела головой по сторонам, пока ее лапы свешивались вниз.

  Курицу не было жалко.

  Дед сидел на кухне, ожидая Диму. Его звали Прокофий Киреев, и к своим годам он почти полностью лишился волос, лишь по краям выпуклой лысины оставались белые завитки. Перед ним лежала "Толстушка", развернутая на странице с наполовину забитым сканвордом. Когда Дима вошел, дед как раз закончил вписывать очередное слово своим острым почерком. Отложив авторучку, он взглядом указал на нож, лежавший рядом с хлебницей.

  - Давай.

  Внутри что-то екнуло. Положив птицу на клеенку, равномерно покрытую репринтами фруктов в фарфоровых вазах, Дима высвободил правую руку и взял нож. Обыкновенный нож со сколотым кончиком, лезвие плавно сужается от рукоятки. Локтем прижав курицу к столу, Дима преодолел ее сопротивление и пальцами левой руки сильно сжал голову с двух сторон, стараясь давить на бугорки под глазами. Птица дернулась. Дед одобрительно кивнул, и Дима надавил сильнее. Клюв с жалобным хрипом раскрылся, и Дима, примерившись, вогнал внутрь нож. Рука почувствовала слабое сопротивление слизистой. Курица под ним вдруг попыталась освободиться, лапы бешено заскребли по клеенке, но нож уже рассек обе горловые вены и дошел до мозжечка. Из клюва толчками полилась кровь, собираясь под конвульсивно трепыхавшейся курицей горячими липкими лужицами. Отсчитав время, необходимое для смерти, Дима извлек нож, перевернул обмякшую курицу набок, оттянул мокрые перья от груди и с силой провел лезвием по выпуклому зобу, распарывая грудную клетку. Мясо послушно разошлось, ребра пришлось сломать парой ударов. Внутри действительно оказалось яйцо, почти сформированное. Странно, что не разбилось. Но Диму интересовало не оно. Осторожно, стараясь не задеть пальцы об острые края ребер, он извлек куриное сердце - маленькое и красное, треугольной формы, плотное и горячее на ощупь. Взвесил сердце на ладони.

  Съел.

  На вкус - очень неприятно. Жесткое, жилистое, с горячей железистой кровью внутри, брызнувшей сразу на зубы. Но Дима ел не ради вкуса. Помимо крови, под механическим напором из плоти бурно истекала анима, субстанция живой души, истекала и мгновенно всасывалась его органами. Этим заключительным актом Дима погубил живое существо на всех уровнях бытия. Поглощенная анима хлынула внутрь и дошла до сердца.

  Толчок.

  Дед сказал что-то, но Дима его не услышал. Что за задание у них сегодня? Да, точно. Сотворить воду из воздуха. Вода - это кислород с водородом. Кислород есть. Остается притянуть водород - из клеенки, из обшарпанных досок, покрывающих пол, из паука-сенокосца под потолком, из микроорганики и тогда... Окровавленный палец вычертил в воздухе невидимую фигуру.

  Бац! Встав из-за стола, Прокофий Киреев отвесил внуку болезненную затрещину. Вздрогнув, Дима спохватился и виновато глянул на деда.

  - Сначала кукла! - рявкнул тот.

  - Д-да, - Дима опустил глаза. - Конечно. Я забыл, деда.

  Курица, растерзанная ножом и безнадежно мертвая, лежала перед ним на клеенке. Липкими пальцами Дима стянул края раны, затем наклонился, подтащил курицу поближе и вдул частицы анимы в клюв. Жаль, сам он не видел, как это выглядит со стороны. Губами и языком анима ощущалась как поток горячего плотного воздуха. Курица дернула лапой и ожила. Вскоре уже она невозмутимо расхаживала по столу, повинуясь взгляду Димы. По лапам на клеенку стекало желтковое вещество - яйцо лопнуло внутри.