Ника Дмитриевна Ракитина , Наталия Медянская - Книга Кораблей. Чародеи [СИ]

— Сказал ведь, стойте здесь, пока господа паломники не проедут! — рявкнул на лютниста бородатый стражник, выпучив и без того круглые глаза. Юноша понурился и отошел в сторону, увлекая за руку мальчишку.

Черноволосый странник нетерпеливо поерзал на мешках. Поглядел в темную арку распахнутых городских ворот, пересчитал караульные круглые башенки, крытые глиняной черепицей. Собирался уже самолично вступить в переговоры со стражей, но тут сзади долетело зычное:

— Постор-ронись!

Путники обернулись и увидели въезжающих на мост конников. Первым на вороном жеребце, приосанившись, ехал немолодой блондин в черном жупоне^[2] и черном же берете с кокетливым пестрым пером. За ним на серой в яблоках кобыле гарцевала миловидная девица в небесно-голубом шелковом платье. Из под синего эннена^[3] на плечи и грудь ее струился водопад пшеничных волос. Сопровождали аристократов человек десять вооруженных кнехтов с протазанами^[4] и самострелами, а еще пара угрюмых ордальонов в черном. Всадники собрание у ворот проигнорировали, только девушка стрельнула фиалковым глазом на лютниста, точно веретеном уколола. Юноша расплылся в довольной улыбке и отвесил изысканный поклон. Блондинка фыркнула и небрежным движением закинула волосы за спину. Черноволосый нахмурился — девичье личико с высокими скулами и чуть вздернутым носиком показалось ему смутно знакомым, а от жеста, которым она прикоснулась к волосам, отчего-то неприятно засаднило сердце.

— Видать, графиня-то и впрямь безгрешная, — протянул возница, глядя вслед конникам, и непонятно было, то ли он действительно говорит серьезно, то ли так тонко насмехается. — Стоило помянуть, она уж тут как тут…

— О чем это ты? — повернулся к мельнику попутчик.

— Так это вот графиня Флора и проехали, — расплылся в щербатой улыбке старик. — Никак, на источник святого Мерриана ездили, вон, ордальоны с нею были да господин Тровард — компаньон графа Олла по торговым делам.

Черноволосый мрачно кивнул, вслед за возницей спрыгнул с телеги. Попытался отряхнуть испачканные в муке штаны, но только крякнул с досады и махнул рукой. Решительно достал из поясной сумки трубочку пергамента, скрепленную печатью с изображением бегущей лисы, и молча протянул стражнику.

— Добрый день, господа хорошие! — залебезил мельник, чуть не в землю кланяясь охранникам.

— Чавой-то ты сегодня, Иохим, шапку ломаешь? — Здоровенный детина с мясистым, изъеденным оспой лицом, принялся тыкать копьем промеж мешков с мукой. — Никак, попутчик заплатить пообещал, коли в город его провезешь?

Лупоглазый развернул пергамент и с неудовольствием покосился на соратника:

— Ты, Мацей, того, сильно не бузи. Тута вот грамотка, братцем нашего графа Олла подписанная, и пану этому, Салзаром Мидесом величаемому, для рекомендации данная.

Здоровяк, покосившись на товарища, убрал копье.

— Ну, ты у нас грамотный. А, стал быть, коль в бумагах разрешение написано, так пусть проезжают.

Мельник закивал, осклабившись, и полез обратно в телегу. Умостившись, чмокнул, дернул поводья и пустил пегую шагом в ворота. Черноволосый пошел рядом, а менестрель с попутчиком принялись по-новой спорить с охраной.

Сразу за воротами Мерриан одарил гостей сонной полуденной тишиной, жужжанием мух и ядрёным ароматом сточных канав. Тележные колеса загрохотали по булыжной мостовой, и Иохим, повернув голову, вопросительно и слегка заискивающе посмотрел на попутчика.

— Вот тебе, держи, — черноволосый, он же Салзар Мидес, на ходу вытащил из кошеля на поясе горсть меди. Сунул ее в жадную лапку старика и подумал, что не прочь потратить сбережения еще и на плотный обед. Ведь нет никаких гарантий, что в графском доме незваного гостя дожидается обильная трапеза. Странник оглядел тесную улочку, что терялась в тени двухэтажных домов, и придержал за рукав собирающегося отъехать мельника:

— И вот еще, любезный. Скажи, трактир тут есть?