Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

неожиданной переменой.

Купец подался вперед, и Бару осенило. Точно такое же выражение лица ей доводилось видеть и раньше: глаза мужчина светились алчностью.

— Твои родители здесь?

— Мне и одной хорошо, — уклончиво ответила Бару. — На торгу потеряться невозможно. Но если ты хочешь купить телескоп…

— Да–да! Я обожаю телескопы, — усмехнулся купец, вероятно, полагая, что ей незнакомо понятие «сарказм». — Где они?

— Там! — указала Бару. — Моя мать — охотница Пиньон, а отцы — кузнец Солит и щитоносец Сальм.

Купец хмыкнул, как будто в отцах было что–то неприятное. Может, у них, в Фалькресте, и не бывает отцов?

— А как зовут тебя?

— Я — Бару, — прямо заявила она, поскольку тараноки никогда и в голову не приходило скрывать свои имена. — Бару Корморан! А знаешь, почему Корморан? Смешно, но, только услышав птицу корморан, я перестала плакать.

— Ты очень смышленая девочка, Бару, — вымолвил купец. — У тебя блестящее будущее. Навещай меня, когда хочешь. Спроси Кердина Фарьера.

Позже он нашел ее родителей и поговорил с ними. Бару пристально наблюдала за Кердином. Купец не мог прекратить разглядывать ее мать и отцов и асептически поджимать губы. Похоже, он сдерживался, чтобы не сплюнуть, но купил два телескопа и набор зеркал в придачу, чем обрадовал даже недоверчивого Сальма.

Последний в торговом сезоне конвой Маскарада обогнул риф Халае и пришвартовался в Ириадской гавани. С конвоем пришел и изящный фрегат под алыми парусами — военное судно, которое с нетерпением ожидал отец Сальм. На его палубе сгрудились моряки, галдящие между собой. Любая девочка с подзорной трубой могла бы наблюдать за ними с вершины вулкана хоть целый день — конечно, если у нее хватало любопытства и если она являлась настолько скверной дочерью, что могла без зазрения совести улизнуть от выполнения домашних обязанностей.

А у Бару имелась подзорная труба, да и дочерью она оказалась скверной, так что дело оставалось за малым…

— На борту солдаты! В латах и с копьями! — восхищенно поведала она родителям.

Бару гордилась собой: надо же, она сумела сделать столь важное и зловещее открытие! Теперь и ей разрешат принять участие в вечерних посиделках во дворе и болтать об отраве и пактах.

Но отец Сальм не поднял щит и не отправился на бой. Мать Пиньон не отвела Бару в сторонку, чтобы объяснить ей систему командования и особенности вооружения армии Маскарада. Отец Солит не угостил ее печеным ананасом и не начал расспрашивать о подробностях.

Они усердно работали во внутреннем дворе и по–прежнему шептались между собой о пактах и посольствах.

— Стоит им построить его, и нам крышка, — бурчал Сальм. — Они никогда отсюда не уберутся.

А Солит отвечал прямыми, без ножа режущими словами:

— Подпишем ли, нет ли, они все равно сделают так, как хотят. Нужно, чтобы они его строили на наших условиях.

Чувствуя, что ею пренебрегают, и не желая заниматься пи хозяйством, ни счетом, Бару принялась докучать родителям вопросами.

— Солит, — осведомилась она у отца, набивающего мешок келпом^[3], — когда ты снова будешь ковать?

Когда Бару была маленькой, Солит выковывал прекрасные и опасные вещи из руды, которую добывали из земли и из горячих источников.

— Как только закончится торговый сезон, Бару, — отвечал Солит, взвалив мешок на плечи и направляясь к печам.

— И мать помчится за гору, на равнины — с копьем, убивающим кабанов, которое ты ей сделал?

— Наверняка.

Бару с удовольствием посмотрела на мать — ее широкий шаг и могучие плечи куда лучше подходили для охоты, чем для изготовления телескопов. Перевела взгляд на второго отца — тот умел бить в барабан столь же неистово, как и драться.

— А когда солдаты придут, отец Сальм возьмет копье, убивающее людей, которое ты сделал специально для него?

— Взгляни, дитя, сколько на тебе грязи, — заявил Солит. — Ступай–ка в дом Леа, Нырялыцицы–за–Жемчугом, и принеси пемзы. И не забудь взять бумажных денег и купить у нее оливкового масла.

* * *

Бару так долго читала о «пактах», «валютах» и «арбитражах», что иногда переставала соображать, что к чему. В таких случаях она делала передышку и приставала с расспросами к матери Пиньон или молча сидела в углу и размышляла. Было ясно одно: что–то случилось. В прошлом году родители были гораздо радостнее, чем сейчас.

Следовало повернуть ход дел в обратную сторону. Но каким --">