Дмитрий Анатольевич Гришанин - Сорванная карусель

Дмитрий ГРИШАНИН СОРВАННАЯ КАРУСЕЛЬ

Пролог

Вообще-то, бег — это здорово! Он полезен для сердца и легких, улучшает кровообращение, повышает мышечный тонус и избавляет от жировых складок на пузе. Всё это так, но… Бежать по темному, душному подземелью, да ещё на пределе своих возможностей — это, согласитесь, то ещё удовольствие.

Пещеры Теней, где Студент, Гимнаст, Кремп, Шиша, Вэт и Лилипут очутились, пройдя следом за Корсаром через портал, оказались довольно-таки мрачноватым местечком. Здесь было темно, хоть глаз коли. Единственный ориентир — топот ног стремительно удаляющегося Корсара. Друзьям ничего не оставалось, как бежать следом за ним.

От одной мысли, что, отстав от мага, тут же собьёшься с пути и заблудишься в этом отдающем застаревшей пылью подземном лабиринте, силы в ногах у преследователей удесятерялись.

С первых шагов Корсар задал гонке чудовищно быстрый темп, выдержать который было под силу лишь очень тренированным людям. Большинство его преследователей таковыми, разумеется, не являлись, и уже через минуту они готовы были рухнуть от полного истощения сил. Но в критический момент от страха у всех дружно отрылось «второе дыханье» и, стиснув зубы, они продолжили выжимать из отяжелевших конечностей последние соки.

Хрипящее дыхание догоняющих напряженно слетало с пересохших губ. Сумасшедшая гонка продолжалась…

Отчаявшись разглядеть что-либо в кромешной тьме, глаза Лилипута сами собой закрылись. Здесь, в Пещерах Теней, он очень быстро потерял счет времени. На самом деле вся гонка заняла чуть более десяти минут, но ему во время бега казалось, что мучение это длится уже целую вечность.

«Корсар должно быть совершенно спятил, — негодовал про себя рыцарь. — Ему-то хорошо, он маг. Пробубнил заклинание — и бегай хоть с гепардом на перегонки. А каково простым людям выдерживать этот чудовищный темп, подумать забыл. Специально что ли гад издевается? Заманил в какую-то преисподнюю и дал деру, только ветер в ушах засвистел. Эгоист, чурбан бесчувственный! Да таких надо!.. Ну ничего, если мы все же куда-то добежим и после этого сумеем не умереть от разрыва сердца, ох и не поздоровится тебе Корсарик. Ох как не поздоровится! Не посмотрю, что ты маг, так отделаю — мать родная не узнает! А судя по хрипяще-булькающему дыханию моих задыхающихся спутников, в роли кровавого мстителя я буду не одинок… Как там Вэт? Чёрт, ни зги не видно! Бедняжка, представляю каково ей, раз даже мы, здоровенные мужики, так вымотались… Ну все, сейчас точно рухну без сил, ноги отваливаются, легкие огнём полыхают. Что это за беспредел в конце-то концов?!… Но уж больно жутковатое здесь местечко…» И у бедняги Лилипута открывается очередное «второе дыхание»…

В последние минуты марафона мозг Лилипута попросту отключился. Оно и к лучшему — дурная голова ногам покоя не дает, а у бедных ног, сейчас и так нагрузки было сверх всякой меры.

В один прекрасный момент всё наконец-то кончилось. Выскочив из-за очередного, бог весть какого по счёту, поворота, Лилипут зажмурился от ослепительно яркого света и поневоле остановился. Через несколько секунд кто-то большой и сильный схватил бедолагу-рыцаря в охапку, втащил в дверь, над которой пылало маленькое солнце, и усадил на стул. К счастью, в помещении царил приятный глазам полумрак, и зрение рыцаря здесь стало потихоньку восстанавливаться.

В первые мгновенья долгожданного покоя молодого человека занимал лишь один вопрос: сможет ли он ещё когда-нибудь нормально дышать или одышка, это крест, который ему предстоит до конца своих дней возить с собой в инвалидной коляске? Ибо ходить-то он теперь точно не сможет, потому как ноги, справедливо обидевшись на нечеловеческое с ними обращение, отнялись всерьез и надолго… В общем, Лилипут мучительно приходил в себя, то бишь, хрипя, и кашляя, хватал ртом воздух, и охая и стеная, растирал сведённые судорогой ноги.

Минут через пять сознание рыцаря немного прояснилось. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что находится в небольшой комнате, метров восьми в длину и метров пяти в ширину, освещаемой одинокой лампадкой, раскачивающейся под потолком.

Внутреннее убранство комнаты было пожалуй даже чересчур аскетично: грубо отесанные каменные стены и точно такой же невзрачный потолок, в одном из четырех углов стоял заваленный стопками книг стол, с двух сторон его подпирали два огромных сундука, в соседнем углу возвышался широкий --">