Александра Гардт - Эпоха лишних смыслов (СИ)

Гардт Александра Николаевна Эпоха лишних смыслов

Ты окружаешь себя людьми, чтобы ночь не казалась такой уж темной.

Заглушаешь рев ветра спорами о том, чья очередь мыть посуду.

Лучше не обманываться. Лучше — не давать гандикапа судьбе.

В конце ты один.

Всегда.

И что, черт возьми, ты хотел бы поменять в этом факте?

— Майк Кэри, 'Хеллблейзер', 'Все знанья и искусство'

Пролог

— Роза? Постойте! — раздалось мне вслед.

Я замерла на месте. Передо мной в мгновение ока пронеслись все возможные реальности и вероятности. У журналиста, Кости, другой голос. Но выбор имени не оставил и шанса, заставив мою кровь бурлить легкой досадой и волнением. Роза, псевдоним и запутанная история. Должно быть, поклонник, узнавший меня на улице.

Улыбка далась с трудом, но я все же обернулась и даже подняла руку в приветственном жесте. Мужчина лет тридцати, кашемировое пальто, дорогие часы; симпатичный и чем‑то знакомый. Такие не читают мою книгу.

— Вы на такси?

Я неопределенно кивнула, и понимание накатило волной, пригвождая к земле: Макс Гамов, автор фантастических романов, единственный писатель на свете, которого я по — настоящему уважаю.

— Давайте я вас подброшу, а водителю заплачу неустойку? Что скажете?

Он сделал пару шагов мне навстречу, и я наконец‑то привычно подняла брови. Когда не испытываешь эмоций, подобным мелочам учишься очень быстро. Голова работала чисто и ясно, несмотря на усталость. Скорее всего, увидел меня в ресторане, где я давала интервью очередному Интернет — порталу, и решил приклеиться. А что такого? Я фантаст — и он фантаст. Я красивая, и он ничего. Особенно для своих тридцати с чем‑то. Как сразу‑то не узнала.

— Давайте нет? — почти утвердительно бросила я и все‑таки направилась к машине.

— Роза, да я же не в плохом смысле! Меня зовут Макс, Макс Гамов, может, слышали?

Он в два счета оказался рядом со мной, жутко высокий, жутко веселый, жутко выбивающийся из контекста. И к тому же, по уши женатый. Заглянул в глаза, будто ждал чего‑то.

— Объяснитесь, — бросила я и закашлялась. На улице стоял поздний октябрь, и было прохладно, хотя жилетка — пуховик, купленная в Мадриде, отлично грела кости.

— Не хотел на улице, — он развел руками. — Если вкратце, то, смотрите, меня к вам направила организация…

Я не выдержала и хмыкнула. Гамов прервался и вопросительно посмотрел на меня. Тоже неплохо, согласна. Раз уж проявила невежливость, обязана ответить. Сильный.

— Союз писателей России? — спросила я, и не думая извиняться. Никому я ничего не должна. Любимому автору — тем более.

Лицо Гамова озарилось улыбкой. Сине — серые глаза окрасил свет. Я сглотнула.

— А чем они вам так насолили, а, Роза? Почему отказались вступать в ряды?

— Черный пиар, конечно.

Он даже зажмурился — кажется, от удовольствия — и проговорил с секундной задержкой:

— Читал я про эту версию. Никакой критики не выдерживает. Вы не занимаетесь грязными играми. Я не от них, не переживайте.

— Вперед.

Я кивнула головой в сторону черного мерседеса, нервно мигавшего аварийкой на проезжей части. Надо отдать Гамову должное: понял без слов и довольно быстро договорился с водителем. У меня осталась только одна забота: не дать ему произвести на себя излишнее впечатление. Хватит и того, что, учась на третьем курсе истфака, я прочитала в каком‑то неясном сборнике его рассказ и с полгода ходила влюбленная в текст.

— Пойдем, Роза, — как быстро обернулся. Да еще на 'ты' перешел?

Мы двинулись сквозь ряды машин — к очень заурядному и дорогому внедорожнику. Чего не отнимешь, просторен до крайности.

Я бросила взгляд на Гамова и почувствовала, как внутри что‑то щелкает, ломается; вздохнула с облегчением. Наконец‑то. Хорош Макс, побил все рекорды, минут пять меня интересовал. А теперь раскусила. Добрый, симпатичный, вечный баловень всего и вся; женился рано, но брак крепкий, потому что по любви, да и подошли друг другу; дом — полная чаша, квартира даже своя, приличная трешка в неплохом районе, не центр, конечно. Тиражи — до небес. Даже сейчас. Несколько раз в год по заграницам, не публичен, вот, собственно, и все. Хороша Маша, да не наша. И не нужно.

Он включил зажигание и подул на окоченевшие ладони. Это что же, он меня на улице ждал? Я сдвинула брови, отмечая этот факт у себя в --">