Глен Кук - Жестокие цинковые мелодии

Глен Кук ЖЕСТОКИЕ ЦИНКОВЫЕ МЕЛОДИИ

1

Зима стояла восхитительная. Как раз такая, какую я люблю больше всего. Та незабвенная голубоглазая разновидность зимы, которая подкрадывается до срока и начинает свирепствовать прежде, чем вы успеете вспомнить, куда запихали свое зимнее пальто. Снег шел чаще и гуще, чем когда-либо на памяти старожилов, а уж на их память можно положиться. Для них то, что было прежде, всегда больше, лучше, острее, забористей и крепче, чем нынче.

А когда не шел снег, на смену ему приходил ледяной дождь.

Весь мир замедлил движение.

Я люблю, когда все замедляется. Я люблю бродить по дому, старательно и вдумчиво ничего не делая. Собственно, ничегонеделание — это то, что получается у меня лучше всего… когда рядом, конечно, нет ни одной дамы.

Дин сказал бы, конечно, что тех, кто ошивается в моем обществе, нельзя назвать дамами.

Оборотной стороной погоды являлось то, что все эти снега с гололедицей мешали службе доставки привезти полный бочонок. Равно как и мне — добраться до тех благословенных храмов забвения, где золотой эликсир дают распивочно и на вынос.

Все прекрасное рано или поздно подходит к концу. Ни одно доброе деяние не остается безнаказанным. Вопрос только в том, раньше или позже это произойдет. Черт, как мешают моей жизни эти законы бытия!

И как водится, идиллию оборвал стук в дверь.

— У меня омлет подгорит! — крикнул с кухни Дин. У него всегда найдется отговорка.

Я выбрался из кресла, извиваясь ужом, обогнул стол и бочком протиснулся к двери. Тот, кто строил этот дом, явно отводил моему кабинету роль стенного шкафа. Я покосился на Элеонору — центральную фигуру на висевшем за моим столом мрачном живописном полотне. Она изображена убегающей из нависающего над ней дома. В одном из окошек мерцает неяркий свет. Она прекрасна и напугана. Каждый раз, как я гляжу на эту картину, свет горит в новом окне. Где-то в темноте на заднем плане, как подразумевается, таится жуткая опасность. Раньше я ее ощущал, теперь нет. Но Элеонора все бежит и бежит.

— Какая-то ты сегодня невеселая, — сообщил я ей.

Тоже верно. Мне давно не приходилось видеть ее в таком раздрае.

Пулар Паленая вынырнула из комнаты Покойника, часть которой превратила в свой рабочий кабинет. Девица-крысюк заведует в нашей лавочке деловой частью, и у нее это получается гораздо лучше, чем у меня.

— Ты кого-то ждала? — поинтересовался я. У ее сводного брата дурная привычка заявляться в самый неподходящий момент, и это изрядно действует на нервы. Он тут у нас известный преступный авторитет — причем сейчас, когда Танфер и так страдает от беззакония.

— Нет.

— Может, это Джерри из пивной со свежей канистрой. — Я торопливо миновал «кладбище». Нежданные посетители — плохая примета.

— Ёксель-моксель! — выдохнул я, выглянув сквозь глазок.

— Что? — мгновенно насторожилась Паленая.

— Вот тебе доказательство того, что боги благосклонны к мужчинам.

— Что, правда парень из пивной?

— Нет. Еще лучше.

Я распахнул дверь, открыв взгляду целый букет живых воплощений самых сокровенных мужских фантазий. Ближе всех к двери стояла Аликс Вейдер, блондинка-искусительница, дочь Макса Вейдера, темного властелина пивоваренной империи Вейдер. Я числюсь у Макса внештатным сотрудником.

— Прочь с дороги, Гаррет! — скомандовала Аликс. — Здесь холодно, как у трупа в заднице. — Она шагнула вперед, не дожидаясь моего ответа.

Я выглянул поверх голов. Они приехали в карете. Из оцинкованной трубы в хмурое небо поднимался столб дыма. Кучер уже спрятался в салон. По размеру тачка вполне могла бы оснащаться парой мачт с соответствующей парусной оснасткой. Шестерка каштановых в яблоках тяжеловозов разворачивала ее прочь от моего дома. Вид они при этом имели такой, словно им ужасно хотелось составить компанию кучеру.

Мимо меня проскользнули еще трое милашек. Я даже пожалел, что погода выдалась не мягче: очень уж они старательно закутались от холода. В наличие имелось по одной стандартной расцветке: блондинка, брюнетка, рыжая, а также еще одна, луноликая, с волосами цвета воронова крыла и с кожей, цветом и гладкостью напоминавшей более всего мед. Жар в крови они разжигали такой, что и сами, должно быть, обладали иммунитетом к погоде. Вечные ледники наверняка начали бы таять при их приближении.

--">