Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

Гай Юлий Орловский РИЧАРД ДЛИННЫЕ РУКИ — ЛАНДЕСФЮРСТ

Мораль есть религия, перешедшая в нравы.

Генрих Гейне

Часть первая

Глава 1

Зеленая завеса тяжело колыхнулась и ушла в сторону. На мгновение открылся широкий проем в таинственную и ароматно пахнущую цветами темную пещеру из плотно подогнанных веток.

У меня сердце дрогнуло и сжалось от нежности и жалости, золотоволосая Гелионтэль, трепетная и тонкая, как гибкая лоза, вышла тяжело, откинувшись корпусом назад, уравновешивая тяжелый живот. Ноги чуть согнуты в коленях, и ставит она их очень широко, голова откинута, даже плечи отведены назад, как же моей малышке трудно двигаться…

Я торопливо покинул седло, Гелионтэль подошла к Зайчику и погладила по длинной переносице в том месте, где был рог. Бобик подбежал и подставил ей спинку, она почесала и это нахальное чудовище; я шагнул к своей прекрасной и нежной эльфийке, бережно обнял, стараясь не касаться огромного живота.

Она прошептала тихо:

— Мой господин…

— Мое солнышко, — ответил я и поцеловал в щеку, хотя намеревался впиться в сочные сладкие губы, но она стеснялась и прятала лицо у меня же на груди. — Сокровище ты мое!

— Астральмэль, — произнесла она совсем тихо, — ты зайдешь?

— Для того и мчался сюда, — заверил я. — Летел аки сокол сизоносый. Позволь, мой птенчик, отведу тебя…

Ее прекрасные глаза наполнились слезами.

— Я теперь такой толстый птенчик… А вдруг так и останусь?

— Будешь еще краше, — заверил я. — Худенькая, стройная, только вот тут у тебя увеличится… Надо же будет кормить то маленькое чудовище, что появится на свет!

Она прошептала в ужасе:

— Это будет чудовище?

— Еще какое, — заверил я. — Ты в него влюбишься сразу!

Полог опустился за нами, отсекая любопытные взгляды, я провел Гелионтэль внутрь ее зеленой пещеры, бережно уложил на ложе из лебяжьего пуха и лег рядом, осторожно прикасаясь ухом к огромному вздутому животу.

В какой-то момент меня так лягнуло изнутри, что я отпрянул.

— Ого! Это прямо жеребенок!

Она в испуге взглянула на меня, в чистых глазах снова заблестели слезы.

— Правда? У меня будет жеребенок?

— Ну что ты, — сказал я, — с чего вдруг?.. Ты же не кобылка. И вообще… ты чего ревешь?

Она сказала с плачем:

— Не знаю. Теперь чуть что, сразу реву… Я такая и останусь?

— Уже скоро все пройдет, — заверил я, — снова станешь веселым и щебечущим эльфенком, а ребенок будет просто чудесный, вот увидишь. Ты будешь счастлива.

Она всхлипнула, проговорила жалобным голосом:

— Я уже счастлива, правда. Но все равно реву.

— Это не ты ревешь, — объяснил я, — это организм ревет. Тело твое. Все скоро кончится, дорогая. Расслабься, теперь это дело времени…

Потом я лежал, раскинувшись на роскошном ложе, отдавался отдыху, а она встала и принялась готовить обед. Я повернулся на бок и с нежностью наблюдал, как она передвигается по огромной зеленой пещере медленно и тяжело, движения осторожные, все время прислушиваясь к тому, что странное и таинственное происходит у нее внутри.

Я старался унять сердце, что захлебывается от нежности и жалости, — всегда резвая и стремительная, потому и пошла в разведчики, а сейчас вот только так: огромный живот вперед, полусогнутые ноги широко расставлены, двигается так, словно несет в себе огромный чан с водой…

Что же я с нею сделал, превратив прыгучего козленка в тяжелую черепаху, бедняжка, потерпи еще чуть…

На ее пальцах поблескивают драгоценные кольца, что я в прошлый раз привез и подарил, на отдельном столике красиво свернут в кольцо тонкий женский пояс из непонятного гибкого металла голубого цвета. В полутьме ярко-оранжевая пряжка светится собственным огнем, я даже рассмотрел переливы пламени.

— Скоро снова наденешь этот пояс Аналлиэль! — заверил я. — Он в самом деле принадлежал этой, как ее, королеве Начала?

— Да, супруг мой, — ответила она, голос ее, несмотря на хрипотцу, звучит все еще чисто и музыкально. — Это бесценный подарок!

— Дык жене же, — возразил я. — Не кому-нибудь там на стороне, как у других. Я хороший и нравственный, вот лежу и любуюсь собой. Тобой тоже, кстати.

— Ой, как ты хорошо говоришь…

— Я такой, — согласился я. — Говорю хорошо, сам красавец и вообще чудо. У тебя и должен быть муж самый --">