Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма

был слишком низкий, чтобы под ним можно было проехать, да ниже по течению и не было никаких следов. Выше же лежал пруд Беки, где жили выдры и откуда начиналась тропа к той несчастливой седловине, по которой Алек добирался в поместье Варника.

А дальше — весь широкий, дьявол бы его побрал, мир.

Снова вскочив на Заплатку, Алек поскакал в сторону холмов. Русло становилось уже, и скоро Алек обнаружил место, где Серегилу пришлось выбраться на тропу. Судя по следам, отсюда он пустил Цинрил вскачь.

Не обращая внимания на ветви, хлещущие по лицу и плечам, Алек снова погнал Заплатку галопом. Добравшись до поляны, окружающей пруд, он с облегчением и изумлением увидел на ней Серегила, неподвижно сидящего в седле, словно любуясь прекрасным утром.

Первой реакцией Алека на письмо Серегила было отчаянное желание найти его. Теперь он понял, что к этому примешивалась добрая порция злости. И когда Серегил поднял голову и взглянул на него с выражением удивления и настороженности, злость выплеснулась наружу. Так тот мог бы взглянуть на врага.

Или на незнакомца.

— Погоди!.. — крикнул Серегил, но Алек не обратил на это внимания Ударив пятками в бока Заплатки, он кинулся на Серегила и оказался рядом прежде, чем тот смог развернуть свою лошадь. Животные столкнулись, и Цинрил взвилась на дыбы, сбросив Серегила в воду. Алек соскочил с Заплатки и прыгнул в пруд следом за ним. Схватив Серегила за тунику, он рывком поднял его на колени и потряс перед его лицом скомканным пергаментом.

— Что это значит? — завопил он. — «Все, что есть у меня в Римини, теперь твое!» Это еще что такое?

Серегил поднялся на ноги и высвободился, не глядя Алеку в глаза.

— После всего, что произошло… — Он умолк и глубоко вздохнул. — После всего случившегося я решил, что будет лучше, если я просто исчезну.

— Ты решил… Ты решил! — Алек в ярости вцепился в Серегила обеими руками и встряхнул его. Мятый пергамент упал в воду, поплыл, застрял на мгновение у камня, потом его подхватило течение. — Я отправился с тобой через полмира в Римини только потому, что ты попросил меня об этом! Я спас твою проклятую жизнь дважды еще по пути туда и уж не знаю сколько раз потом! Я сражался рядом с тобой против Мардуса и всей остальной нечисти. А теперь, проскулив все лето от жалости к себе, ты решаешь, что тебе лучше обойтись без меня?

Румянец вспыхнул на впалых щеках Серегила.

— Я никогда не предполагал, что ты это так поймешь. Потроха Билайри, Алек, ты же знаешь, что случилось в «Петухе». В этом была моя вина. Моя! И лишь из-за извращенного тщеславия Ашназаи ты избег той же участи. И как, может быть, ты заметил, Микам стал калекой на всю жизнь, хорошо еще, что не погиб. А сколько раз он едва не погибал из-за меня раньше, ты знаешь? И Нисандер… Не забудь, что я сделал с Нисандером!

— Нисандер послал меня за тобой! Серегил побледнел.

— Что ты сказал?

— Нисандер послал меня за тобой, — повторил Алек. — Не знаю, был это сон, видение или еще что, только он разбудил меня и велел тебя догнать. Руки Иллиора, Серегил, когда же наконец ты простишь себя за то, что просто сделал, как он просил? — Алек помолчал: ему пришла в голову новая мысль. — И когда ты простишь Нисандера?

Серегил молча вытаращил на него глаза, потом отбросил руки Алека, выбрался на берег и уселся на бревне. Алек вылез следом и сел рядом на камень.

Серегил опустил голову и тяжело вздохнул. После недолгого молчания он сказал:

— Он ведь знал Ему следовало сказать мне.

— Ты бы попытался остановить его.

— Вот тут ты чертовски прав: попытался бы, — вскинулся Серегил, стиснув кулаки. Сердитые слезы хлынули из его глаз — Алек никогда раньше не видел, чтобы Серегил плакал.

— Если бы ты помешал ему, мы бы проиграли, — сказал Алек, пересаживаясь на бревно. — Все, ради чего Нисандер трудился, погибло бы. Шлем подчинил бы его себе, и Нисандер сделался Ватарной. — На мгновение Алеку показалось, что волшебник снова коснулся его руки. — Я думаю, что Нисандер должен быть благодарен тебе. — Серегил закрыл лицо руками, его наконец сотрясли рыдания. Алек крепко обнял его за плечи. — Ты был единственным, кто любил его так, чтобы не колебаться, когда пришло время. Он знал это. В конце концов ты спас его единственным возможным способом. Почему ты сам этого не понимаешь?

— Все эти недели… — Серегил беспомощно пожал плечами. — Ты прав, во всем прав. Но почему я этого не чувствую? Почему я вообще ничего больше не чувствую? Я --">