Роджер Джозеф Желязны - Принц Хаоса

Роджер Желязны Принц Хаоса

Джейн Линдсколд

Благодарение вам,

леди, за помощь.

Она — ваша с

самых первых строк.

Время раскрывать карты

Николай Ютанов

Когда герой отправляется на бессмертный подвиг, обязательно найдутся добрые люди и нелюди, которые дадут ему горяча коня, меч-кладенец, скажут по секрету волшебное слово и покажут замок, где живет царь-девица. Получается, что героизм — дело коллективное, да и большинство подвигов ждет-не-дождется, когда же их кто-нибудь совершит.

Принц Мерлин — герой-рассказчик второго пятикнижия Янтарных хроник — явный продукт коллективного героизма. Он юн, интеллигентен, предпочитает компьютер двуручному мечу и автомобиль — лошади. Но он обречен. Карты розданы, игра — в разгаре, а Мерлин — в каре. Процессор заклятий ему вручает дядюшка по одной линии, базу данных в бесконечных отражениях — другой, невесту ему мастерит прадед, а матушка со старшим братом дарят такое, что несчастный принц готов сбежать в глухую Тень. Так и напрашивается: Хорош, герой!

Единственное, что остается у Мерлина — вера в друзей и вера в отца, без вести канувшего в Преисподнюю Хаоса. И остается у Мерлина ребенок, созданный гением юного колдуна, — магический непоседливый мальчишка, листающий тени, как книжные страницы…

А затем — найденное сокровище, последняя битва, и выиграет ее — не волшебное кольцо и не серебряный меч. Мерлин станет взрослым. И захочется написать, перефразируя Великого Мастера: «Великая Эпоха Карт заканчивалась…»

1

Полюбуйся на одну коронацию — и ты видел их все. Звучит цинично, но, вероятно, таково по сути, и тем более, когда виновник торжества — твой лучший друг, а его королева — твоя неумышленная любовница. А в целом это процессии с океаном медленной музыки и неудобных, цветастых одежд, воскурений, речей, молитв и звона колоколов. Они скучны, темпераментны и требуют неискреннего внимания, как и свадьбы, присуждения университетских степеней и тайные посвящения.

Итак, Льюка^{1} и Корал^{2} нарекли правителями Кашфы, в той самой церкви, где всего лишь несколькими часами раньше мы с моим безумным братом Джартом^{3} подрались — к несчастью, не совсем до смерти. Как единственному представителю Янтаря^{4} — хотя и в неофициальном статусе — мне было предоставлено стоячее место у самого ринга, и взгляды присутствующих часто отдрейфовывали в мою сторону. Так что я был вынужден бдить и держать лицо согласно ситуации. Хотя Рэндом^{5} не утвердил формального статуса моего присутствия на церемонии, я знал, что он разозлится, если узнает, что мои манеры были ниже простенького дипломатического пшика.

Так что вернулся я с ноющими ногами, затекшей шеей, а цветастые одежды пропитались потом. Все как бы подтверждало мои труды. Да и поступить по-другому у меня бы не получилось. Мы с Льюком прошли через несколько проклятых эпох, и я не мог помочь ему иначе, как вспоминая о них: от острия меча — к движению по следам, от галерей искусств — в Тень, пока стоял там, изнемогая от духоты и переживая, что станется с Льюком теперь, когда он наденет корону. Такое же происшествие превратило дядю Рэндома из счастливо-пошла-удача музыканта, вольно слоняющегося выродка, в мудрого и ответственного монарха… хотя о нем изначальном есть у меня только отчеты родственников, ну, когда дело доходит до их знаний… Я тешил себя надеждой, что дозреет и Льюк. Все же — как-никак! — Льюк был совсем другим человеком, нежели Рэндом, не говоря о возрасте. Хотя изумительно — что могут сделать годы… или это просто природа события? Благодаря недавним делам я сознавал, что весьма отличаюсь от того себя, что был давным-давно. Весьма и весьма отличаюсь от того, кем был вчера, подумал я.

В перерыве Корал ухитрилась передать мне записку, кричащую, что ей необходимо меня видеть, назначающую время и место и даже включающую небольшую карту-абрис. Карта указывала на комнаты в дальней части дворца. Мы встретились --">