Танит Ли - Владычица Безумия

Танит Ли
Владычица Безумия
(Сага о Плоской Земле — 4)

Посвящается Розмари Хоули Джермен, заклинательнице шарообразного мира.

Часть первая. НОЧНАЯ ОХОТА

1

Над миром сгущались сумерки и юноша, сидевший на высокой плоской крыше, закинул голову, любуясь величественным куполом неба. Затем опустил глаза к книге, которую держал в руках, и громко прочел:

— «Синие очи у возлюбленной моей, синие, как вечернее чистое небо. Звезды прекрасны в сияющем одеянии своем, но ни одна из них не сравнится с моей любимой.»

Его товарищи приподнялись на локтях и заинтересованно взглянули в его сторону, ожидая продолжения. Юноша захлопнул книгу и заявил:

— Любовь — это тоже простая разновидность безумия.

Ответом ему были хохот и непристойные жесты.

— Любви не существует! Это слово придумали женщины, чтобы дурачить стариков, не знающих, на что потратить денежки!

— Любовь — это просто похоть, плотское вожделение. Зачем слагать песни о предмете, недостойном высоких слов?

Юноша молчал. Он был необычайно красив: бледный, с очень светлыми волосами, тонкий в кости, изящный, словно изысканный цветок. Его глаза цвета расплавленного янтаря светились в сумерках, подобно двум тлеющим искрам. Весь его облик был исполнен какой-то поэтической грусти. Он вздохнул, как вздыхают поэты: печально и в то же время наигранно.

— Ах, бедняга, как он страдает! — расхохотались его товарищи. — И что же вселяет такую скорбь в нашего Олору нынче вечером?

— Ответ, для которого нет вопроса, — ответил Олору.

— Загадка! — понимающе кивнул один из молодых бездельников. Остальные, наскучив обсуждением этой темы, повторили его улыбку и крикнули: — Рассмеши нас, Олору!

Глаза юноши вспыхнули, словно у лисы, почуявшей зайца. Он вскочил с места единым движением, как будто распрямилась стальная пружина. Окинув приятелей озорным взглядом, он встал на руки и принялся подпрыгивать, смешно дрыгая ногами, приговаривая с расстановкой от прыжка к прыжку:

— Как это — утомительно! А ну — вознесите — молитвы — светлым богам, — чтобы я — обрел умение — передвигаться — как-нибудь — иначе!

Молодые люди хохотали, хлопали в ладоши, выкрикивали имена богов и обрывки молитв. Олору по-прежнему подпрыгивал на руках, не обращая ни малейшего внимания на то, что одна из его шелковых перчаток уже порвана почти в клочья. Он запрыгнул на невысокий парапет, окаймлявший крышу, и развернулся на самом краю, вытянувшись во весь рост. Звезды уже усыпали темнеющий небосклон горстями алмазной пыли, так что казалось, будто юноша попирает их ногами.

— Смотрите! — крикнул Олору, глядя на пылающую полоску заката. — Солнце ушло за край мира. Оп-ля!

Он подпрыгнул снова, но на этот раз его руки вместо теплого камня схватили звездную пустоту. Олору исчез.

Юные бездельники, пировавшие на крыше трактира, повскакали на ноги с криками изумления и ужаса. Они хорошо знали, что их господин, герцог этих земель и могущественный маг, снимет им головы за своего любимца. История о том, что они, развеселившись, не успели удержать Олору, когда тому вздумалось шутить на крыше трактира высотой в шесть этажей, не покажется герцогу ни забавной, ни остроумной.

Но перегнувшись через парапет, они не увидели внизу ничего, кроме деревьев вдоль узкой аллеи, где тьма чередовалась с пятнами света, льющегося из окон трактира.

В ночном воздухе над городом звенели чьи-то голоса, смех и обрывки песен. На площадях и улицах зажигались фонари, на вершинах башен вспыхивали сторожевые костры. Повсюду царили огни и веселье, но собутыльникам Олору было не до смеха. Если на них падет гнев Лак-Хезура, ни одна дверь в этом городе не раскроется перед ними, ни в одном доме не смогут они найти себе прибежища. Они в суеверном страхе оглянулись на дворец герцога — и увидели, как один за другим зажигаются огни в его высоких окнах, словно открываются сотни всевидящих глаз. И все эти глаза были устремлены на них.

Встряхнувшись, молодые люди решили, что следует предпринять хоть что-нибудь. Двое или трое бросилось к лестнице, намереваясь разыскать мертвое тело, остальные принялись выдумывать историю, призванную оправдать их в глазах герцога. И в самый разгар обсуждения на крыше снова появился Олору — с противоположной стороны, спрыгнув с высокого дерева, чьи ветви --">