Максим Виноградов - Противоборство Тьме

сна.

— Доброе утро, Глеб! — входя, поприветствовал меня медбрат Герман, — Как самочувствие?

Бросив взгляд на одеяло и трусы, он нахмурился.

— Опять этот сон?

Молча киваю.

— Ну ладно, ничего страшного. Поднимайся, сходи в душ. Тебя главврач сегодня ждет, так что приведи себя в порядок. Трусы кинешь в стирку, чистая одежда в шкафу. После завтрака пойдешь к главному.

Я опять кивнул, Герман вышел из палаты, оставив на столе поднос с едой.

Нехотя поднявшись с кровати, я подошел к окну. На улице уже ярко светило солнце, зеленела листва, пели птички. Вот только все это казалось мне серым и неинтересным. Слишком блеклое солнце. Недостаточно яркая зелень. Тусклый день. Убогий писк птиц. Самое яркое и блистательное событие в моей жизни произошло два месяца назад, ничто даже близко не сможет сравниться с этим. Но жить надо, а значит придется заставлять себя действовать.

Сходил в душ и переоделся. Хорошо здесь, в главном госпитале Мариенвердера, завтрак вот в палату носят. И какой завтрак! Королевский, одно слово. Хотя, откуда мне знать, что едят короли. Знаю одно — в повседневной жизни я бы такой завтрак смог себе позволить явно не каждый день. Тут и бутерброды с икрой, и жареное мясо. Фрукты, овощи, соки, сладости, кофе — чего только нет.

Ем, но вкуса не чувствую, просто наполняю желудок, потому что так нужно. Чтобы жить, ходить, разговаривать — нужна энергия. Механически работаю челюстями, перемалывая пищу, а память опять возвращается к событиям двухмесячной давности.

Надоедливый треск. Гром? Нет, это звуки выстрелов! Я открываю глаза и вижу ее обеспокоенное лицо. Она встает с моего тела и, нахмурившись, вглядывается в ночную тьму. Меня лихорадит, трясет, сердце выпрыгивает из груди, дыхание с хрипом едва вырывается изо рта, но я продолжаю смотреть на нее, наслаждаясь чудесным присутствием. Звук выстрела звучит совсем неподалеку.

Она поворачивается ко мне, улыбается. У меня нет сил двигаться, но всем нутром я тянусь к этой улыбке. Для меня в ней — все! Она наклоняется и целует в щеку.

— Элькуенейти, — шепчет на ухо, потом поднимается.

Несколько шагов, и она скрывается с поляны так же легко и непринужденно, как появилась. Я полностью опустошен, раздавлен. Жизнь покидает тело, начинается агония.

Утолив голод, оставляю недоеденное на столе, умываюсь и выхожу в коридор. По широкой лестнице спускаюсь на первый этаж клиники. Чисто, я бы даже сказал, стерильно. Цветы в кадках. Для меня это не более, чем зарисовки из детского диафильма. Не замечая встречных людей, прохожу к кабинету главврача. Стучу и, не дожидаясь приглашения, вхожу.

— А, Глеб. Здравствуй, Глеб, садись, — приветствует меня главный, — Как самочувствие?

— Здравствуйте, хорошо, — я усаживаюсь на стул.

Главврач внимательно смотрит на меня и качает головой. Хороший он человек, а сейчас у него вид, как будто его вынуждают сделать что-то плохое.

— Глеб, будем тебя выписывать, — говорит мужчина, — Сам понимаешь, и так сделали, что могли. У тебя ведь обычная страховка, она и то еле покрыла лечение. Пришлось изыскивать дополнительное финансирование.

При этом он смотрит куда-то вбок. Я не сразу понимаю, что он ждет ответа.

— Спасибо, — тихо говорю я, что приходит на ум.

— Физически ты полностью восстановился, — продолжает главный, — Сила, выносливость, все в норме. Конечно, первое время нужно будет поберечься, наращивать нагрузки постепенно. Но скоро опять сможешь жить полноценной жизнью…

Он продолжает говорить, я слушаю в пол-уха, погружаясь в себя.

Выстрел звучит совсем рядом, вздрогнув, открываю глаза. Я все еще жив, едва-едва. Сквозь темноту, в слабых отблесках затухающего костра, вижу фигуру рослого полуголого мужчины. Он с пугающей скоростью пересекает стоянку, не обратив на меня никакого внимания, и скрывается в лесу. Я понимаю — он преследует ее.

Потом на поляне появляются двое: женщина и мужчина в темных плащах. Они спешат вслед ушедшему, но мужчина замечает распростертое тело.

— Эй, — окликает он спутницу, — Этот еще живой!

— Не может быть! — выдыхает женщина.

Через секунду они склоняются надо мной. Девушка, еще совсем юная, кладет руку на лоб, я чувствую, как что-то внутри сжимается комком.

— Стабилизирую! — говорит она.

Бородач кивает, быстро достает из вместительного вещмешка бутылек с бесцветной жидкостью и наклоняет его к моему рту.

— Пей, --">