Наири Зарьян - Давид Сасунский. Повесть по мотивам армянского эпоса.

Прочел Мгер письмо и сказал Гоар:

– Жена! Я поеду в Сасун, а палицу мою у ворот поставлю. Придут вороги, скажут: «Мгер спит, а палицу у ворот поставил». И тебя не тронут.

Попрощался Мгер с женой, облачился в доспехи, вооружился, сел на Джалали и помчался в Сасун.

Смеркалось. Горлан Оган двери дома своего держал на запоре. Весь город в ужасе притаился. На площади ни одной живой души. Сердце у Мгера кровью облилось. Крикнул он что было мочи:

Эй! Дед Оган! Проснись, пробудись!

Мгер твой пришел – проснись, пробудись!

Мы оба устали: и я и конь.

Сон от себя гони, пробудись!

Услыхал Оган голос Мгера и в полудремоте сказал:

– Жена! Мне родной голос послышался, и сон мой прошел.

– Спи, несносный старик! – сказала жена. – Ты запер городские ворота, запер свой дом изнутри – чего ж ты боишься?

– Как же мне не бояться? – молвил Горлан Оган. – Я стар, недруги – близко, а защитник наш – далеко.

Видит Мгер, что никто ему не отворяет, взобрался на кровлю и крикнул в окошко:

Эй! Дед Оган! Отопри мне дверь!

Под окном твоим ждать мне больше невмочь.

Мой дом далеко. На дворе уже ночь.

Я пришел родному Сасуну помочь.

Эй! Дед Оган! Отопри же мне дверь!

Вскочил Горлан Оган и отворил дверь. Мгер руку ему поцеловал, Оган Мгера поцеловал в лоб и сказал:

– Добро пожаловать, Мгер! На кого ты оставил дом?

– На попечение своей палицы.

Подивился Горлан Оган.

– Что значит твоя палица без тебя? – спросил он.

– Как увидят недруги палицу мою у ворот, скажут: «Стало быть, Мгер дома» – и не посмеют войти.

– Какой знак у твоей палицы?

– В ее рукоять вделан алмаз. Солнце выглянет, алмаз сверкнет – враг не приблизится к моему порогу. Ввечеру свечу зажгут, алмаз и вечером засверкает. Недруги скажут: «Мгер дома».

Обрадовался Горлан Оган.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, Мгер! – воскликнул он. – Сасун остался без защитника. Ты пришел, так будь же ты его защитником, займи место отца своего!

– Кто тебя теснит, дедушка?

– Козбадиновы внуки, – отвечал Оган. – Их четверо, и каждый из них – лютый зверь.

– Выйду на заре, всех четырех изловлю, – молвил Мгер. – Как мне поступить: на месте их уложить или живьем доставить тебе?

Подумал-подумал Оган и сказал:

– Хочешь, сам убей, а хочешь, сюда приведи – пусть их убьют сасунцы, душу себе облегчат.

На заре Мгер понесся на Леранское поле.

Еще издали завидел он шатры Козбадиновых внуков. «Что они от нас хотят? – думалось Мгеру. – Почему они не дают нам спокойно пахать и сеять, хлеб свой добывать?..»

А Козбадиновы внуки тоже еще издали завидели Мгера и прицелились в него из луков. Одна стрела в ногу Джалали впилась. Мгер мечом ударил, стрелу пополам разрубил, половина стрелы в ране засела.

Бой длился недолго. Изловил Мгер всех четырех Козбадиновых внуков и в город привел.

Конек Джалали прихрамывал.

– Что с твоим конем? – спросил дед.

– Стрела у него в ноге, – отвечал Мгер.

Горлан Оган был искусным лекарем. Вытащил он стрелу из ноги коня, растопил яхонт и изумруд и в рану влил. Стала нога у коня здоровее, чем прежде.

Мгер Козбадиновых внуков прибил гвоздями к воротам – двоих справа, двоих слева, – чтобы враги Сасуна поглядели на них, поумнели и не смели больше подходить к Сасунским горам.

…Сорок дней жил Мгер у деда, отдохнул, утолил тоску по родине, а затем сел на Джалали и поехал к Гоар-хатун.

Долго ли, коротко ли, повстречал он сорок пахлеванов. Не на конях сидели они, а на верблюдах. Поздоровался с ними Мгер и спросил:

– Вы откуда? И что у вас за печаль? Отвечали ему пахлеваны со вздохом:

– Мы – сыновья алепского царя. Наша сестра, старуха, захватила престол нашего отца, а нас прогнала.

– Вот тебе раз! – воскликнул Мгер. – Какая же она сестра, если братьев своих отцовского престола лишила? Хотел бы я на нее поглядеть.

– Надобно тебе знать, что сестра наша – людоедка, – продолжали пахлеваны. – Только на свет родилась – стала человечину жрать. Батюшку нашего съела, матушку нашу съела, всех отцов города съела, а мы убежали – только тем и спаслись.