Владимир Владимирович Набоков - Скитальцы

чтоб ты могла обдумать в тишине

мои слова. Печально, при луне,

уехал я. С тех пор тружусь, готовлю

грядущее. В июне я торговлю

открыл в недальнем Гровсей. Я теперь

уж не бедняк… О, Сильвия, поверь,

куплю тебе и кольца, и запястья,

и гребешки… Уже в мешках моих

немало тех яичек золотых,

в которых спят — до срока — птицы счастья…

СИЛЬВИЯ:

На днях сказал: нет счастия на свете;

им грезят только старики да дети;

нет счастия, а есть безумный бег

слепого, огневого исполина,

и есть дешевый розовый покой{1}

двух карликов из воска. Середина

отсутствует…

СТРЕТЧЕР:

дурак изрек загадку эту?

СИЛЬВИЯ:

он не дурак!

СТРЕТЧЕР:

Не царствует ли это божество

в глухих лесах от Глумиглэн до Гровсей

и по дороге в Старфилд?

СИЛЬВИЯ:

СТРЕТЧЕР:

тебе, тебе приятен? Боже правый!

Отец твой — трус: он должен был убить,

убить его, ты слышишь? Что ж, прекрасно —

устроился молодчик: пьет и жрет

да невзначай красотку подщипнет..

У, гадина!..

СИЛЬВИЯ:

Незаметно возвращается Колвил.

СТРЕТЧЕР:

Конь шагом шел, в седле дремал я сладко;

вдруг из кустов он выполз, как змея;

прищурился, прицелился украдкой;

тогда, вздохнув, — мне было как-то лень, —

я спешился и так его шарахнул,

так кулаком его по брылам трахнул,

что крикнул он и тихо сел на пень,

кровавые выплевывая зубы…

"Несчастный" — ты сказала? Да, ему бы

давно пора украсить крепкий сук

осиновый! «Несчастный» — скажет тоже!

Он подошел, а я его по роже

как звездану…

КОЛВИЛ:

Хоть ты у нас боец не безызвестный, —

но мнится мне, что воду правды пресной

ты подцветил вином невинной лжи.

СТРЕТЧЕР:

КОЛВИЛ:

и ты — герой; но, друг мой, расскажи,

как это так, что в мыле смирный мерин,

а сам герой без шапки прискакал?

СИЛЬВИЯ:

лишь вымыслом приятным и искусным.

Он говорил…

СТРЕТЧЕР:

я говорил, что Сильвии смешно

умильничать с бродягой этим гнусным,

я говорил, что кровью все леса

измызгал он, что я его, как пса…

КОЛВИЛ:

не прекословь девическим мечтам;

ведь сто очей у юности, и там,

где видим мы безобразные тучи,

она увидит рыцарей, щиты,

струящиеся перья и кресты

лучистые на сумрачных кольчугах.

Расслышит юность в бухающих вьюгах

напевы дивья. Юность любит тьму

лесную, тьму высоких волн, туманы,

туманы и туманы, — потому,

что там, за ними, радужные страны{2}

угадывает юность… Подожди,

о, подожди, — умолкнут птицы-грезы,

о сказочном сверкающие слезы

иссякнут, верь, как теплые дожди

весенние, и выцветут виденья…

СТРЕТЧЕР:

Не чувствую; давно я, как медведь,

вокруг дупла душистого шатаюсь,

не смея тронуть мед… Я допытаюсь,

я доберусь… Я требую ответ,

насмешливая Сильвия: пойдешь ли

ты за меня?..

Стук в наружную дверь.

Слыхали?.. Этот стук…

Он, может быть…

КОЛВИЛ:

стучит совсем иначе.

Стук повторный.

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ:

телохранитель Вакха?

КОЛВИЛ:

хоть стук и необычен. Стречер, милый,

куда же ты?

СТРЕТЧЕР: