Серхио Перейра - Клюквенный сад

нулевой меридиан. Мы должны потребовать у Эдуарда переноса нулевого меридиана на его историческое место, в Крым. Это наш меридиан. Они — периферия, периферия относительно Крыма. И конечно, надо громко об этом заявить и сказать, что в действительности Европа, которая гордится своим первородством, не более чем провинция.

Зозулина — Подумать только! Украсть меридиан! Бритскому лицемерию и обману нет предела, Александр Андреевич.

Вольф — Как вам известно, господа, британский король Георг III просил у русской императрицы 30 тысяч солдат. Екатерина отказала — и это спасло Америку. Конечно, 30 тысяч суворовцев раздавили бы армию Вашингтона. Правильно сделала. Зачем нам сильная Британия?

Появляется Иппократов. Поправляет пенсне.

— Господа, позвольте мне сделать объявление. Прежде чем я приглашу на сцену несравненную мадам Мэри, хочу известить вас, что я решил вырубить свой клюквенный сад…

Полонская — Как можно, сударь? Ваш клюквенный сад, пожалуй, единственное, что достойно внимания в нашей губернии.

Иппократов — …а на его месте разбить плантацию каучуконосной гевеи. Гевеи бразилиенсис. Господа, ХХ век, век моторов, стали, каучука. Век прогресса и новаций. Клюква, друзья мои, это прошлый век. Что мы могли предложить ранее купцам заморским; конский волос, свиную щетину, гусиный пух, войлок, гречу, льняное семя, пеньку, дёготь, мед да воск? Может, оно и надобно янки да тевтонам, в хозяйстве, да не очень. А я предвижу время, когда господа Готлибы Даймлеры да Карлы Бенцы с мистером Фордом за компанию, в очередь встанут, чтобы свои авто в мой, в наш, в российский каучук обуть. Господин Вольф, не надо ждать помощи от мистера Рузвельта. Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача!

За эстрадой играют в рожок.

Иппократов — А сейчас, разрешите мне представить вашему вниманию несравненную мадемуазель Мэри!

Следующие восемь минут, а именно столько времени занимает исполнение классического канкана на сцене мелькают изящные дамские ножки в ажурных черных чулках. Мадемуазель Мэри в энергичном темпе прыгает, вращается, выбрасывает ноги, все выше и выше поднимает юбку, обнажая ножки в чулках и подвязках, а затем падает в шпагат на пол. Занавес опускается. Накал страстей и эротичность танца восприняты блюстителями старой морали как вызов.

Зозулина — Мне кажется, что господину Иппократову не стоило фраппировать общественное мнение таким совершенно неожиданным образом.

Пропаданов — Ах Елена Борисовна, конечно, ни мораль, ни нравственность никуда не исчезли, они просто упали – стали не столь возвышенны, как могут и должны быть.

Мудинский — Господа, что тут скажешь? Раз уж наши декаденты-авангардисты Анну Каренину считают падшей женщиной, дядю Ваню — наркоманом, а трёх сестёр — тремя блудницами!

Гудя клаксонами, выпуская клубы дыма, по аллее мчатся два авто. За рулём первой восседает г-н Иппократов. Он одет в длинное пальто. На голове у него кожаный шлем, а глаза защищают от пыли и ветра “очки консервы”. Рядом с ним мадемуазель Мэри. Она в таких же очках. Модная шляпка “Франциск”. Белый шарф развевается в опасной близости к заднему колесу авто.

Во втором авто барон Вайнус и человек в кургузой пиджачной паре и смешной кепке.

Когда рёв моторов стихает то можно услышать стук топоров. Это рубят клюквенный сад.

Емельян — Ибрагимка, мужики бают, что в городе какие-то самобеглые коляски без овса ездють, и лекстрические фонари светють. Не ндравится мне энто! Не к добру!

Ибрагим — Сегтен инде мине, ычкын мыннан кутакка, Емельян-ага.

Занавес

--">